Юлия Андреева - Свита мертвой королевы
С трудом я скинула с себя греховодниц и уже хотела бежать, как дорогу мне перекрыла жердина.
– Постойте, господин! Умоляю, возьмите меня, – зашептала она мне в ухо, чуть не оторвав его при этом. – Я уже месяц как живу у хозяйки и ни разу никто из гостей не захотел меня даже за треть обычной цены, даже как дополнительную услугу. Сегодня хозяйка дала мне последний шанс, и если вы откажетесь, она продаст меня в страшное рабство, откуда не возвращаются!
Все это тощая выпалила на одном дыхании, одновременно прикрывая меня от разъяренных товарок и поворачивая всякий раз, когда какая-нибудь из отвергнутых пыталась добраться до моей шевелюры. При этом девчонки осыпали ее душу проклятиями, а тощий зад и спину ударами.
– Помилуй боже! Как же я возьму тебя, когда господин велел мне нести к нему девушку на руках? У меня же кишки вылезут, если я попру тебя на себе.
– О, доброму господину не следует гневаться, я уже три дня ничегошеньки не ела и вешу не больше гусыни, – успокоила меня шлюха.
В этот момент на крики и шум возни вернулась хозяйка.
– Меня зовут Габриель! – долговязая стиснула мои пальцы. – Спасите меня, благородный господин.
– Какая тебе цена? – уже заранее сдавшись, пролепетала я.
Она назвала, после чего я сообщила, что желаю взять Габриель, и начала торговаться.
Толстуха стояла насмерть, но я-то уже знала, что она спит и видит, как к ней вернутся деньги за содержание Габриель. А значит, не упустит данного ей шанса. Назвав сумму меньшую той, что сообщила мне тощая Габриель, я торговалась до тех пор, пока не догнала до реальной цены, после чего мы ударили по рукам.
Глава восьмая. Габриель – неожиданная подруга
– Вы не беспокойтесь, господин, у меня все получится, – стучала зубами Габриель, кутаясь в старенькую шаль. – Я понравлюсь вашему господину, вот увидите, как он будет доволен. По гроб жизни будет доволен, вот я какая. Он еще меня захочет у себя оставить, может быть… – она запнулась. – Потому как не девственница же я, в самом деле. Совсем даже наоборот.
Внезапно меня осенило, я резко остановилась, развернув на себя девку.
– Давно ли ты работаешь шлюхой? – спросила я, до боли сжимая руку долговязой.
– Целый месяц, господин, – та застучала зубами еще быстрее, глаза наполнились слезами.
– Месяц, за который тебя никто не разу не брал?! – я всплеснула руками. Ну надо же так попасться! Взять страшную как смерть шлюху, которая к тому же еще и неопытна! – Говори, дылда, сколько у тебя было мужиков до того, как ты поступила к своей госпоже?
– Один, – пискнула шлюха. – Сын деревенского лекаря. Застал меня как-то на сеновале, когда я спала себе, ну и вдул мне без моего на то согласия. А мать меня из дома выгнала, когда дозналась обо всем.
Меня затрясло. Не обращая внимания на мелкий дождик, я села на дорожный камень, закрыв лицо руками. Шлюха стояла рядом, не смея слова сказать.
Я прекрасно понимала, что возвращаться и просить поменять Габриель на другую девку невозможно, так как толстуха захочет получить и за вторую, в то время как у меня почти не осталось денег. Бросить тощую здесь, и пусть возвращается к себе, стало бы ослушанием приказа, а значит, мой любовник сочтет меня недостойной звания пажа, и потом мне уже самой придется искать себе место под солнцем.
Наконец я решила подчиниться судьбе и, поднявшись, велела Габриель следовать за мной.
Забавно! Оказалось, что пока я сидела и думала о своем, долговязая держала над моей головой шаль. Поняв, что я не прогоняю ее, девушка открыла в улыбке лошадиные зубы, отчего я снова засомневалась, следует ли тащить ее к Альвару.
Добравшись до грязного места, я вознесла молитву Царице Небесной и велела Габриель забираться мне на закорки, что та с удовольствием и сделала. Ну и тяжела же оказалась эта дылда! Я с трудом потащила свою ношу скрипя зубами и проклиная на чем свет стоит собственную покладистость и наивность, в результате которых я могла надорвать себе спину.
Тем не менее я и подумать не могла свалить в грязь нерадивую девку. Это получилось как-то само собой. Пройдя почти треть пути, я вдруг поскользнулась на собачьем дерьме – и мы обе полетели в жидкую грязь. Шлюха ругалась как последний лучник, а я не смогла даже подняться из-за боли в колене.
Наконец, сообразив, что я сделала это ненарочно, Габриель присела передо мной на корточки, предварительно задрав и подоткнув изрядно мокрую и грязную юбку.
– Что с тобой, солдатик? – с опаской поинтересовалась она. Было видно, что девка готова метнуться в сторону при первом же моем порыве открутить ей голову.
Но я и не пыталась драться. Лил дождь, в этот момент из моросящего он сделался чуть ли не шквальным. Мне было неудобно перед Габриель, которую я вывалила в грязи. Поэтому я приказала ей убираться ко всем чертям, рассчитывая, что доползу до дворца и объясню как-нибудь все графу.
Я попыталась встать, но боль не дала мне этого сделать.
Габриель возвышалась надо мной дозорной башней.
– Уходи, – попросила я ее. – Возвращайся к хозяйке, я же ей уже все равно заплатил. Тебя не продадут и не поколотят.
По моим волосам лились потоки дождевой воды. Габриель тряслась от холода и была похожа на перевернутую швабру после генеральной уборки.
– Вот что, солдатик, – девка отерла лицо грязным кулаком, склоняясь передо мной. – Давай-ка обними меня как следует!
– Ты что, совсем сдурела?! – заорала я на шлюху, перекрикивая дождь. – Не видишь, что ли, мне не до того?!
– Ты нес меня, теперь я понесу тебя. Что за беда? – Габриель сама обняла меня за талию и, напрягшись, подняла так, что я смогла встать на здоровую ногу. После чего она заставила меня обнять ее за шею и подсадила меня к себе на закорки. – Я знаю, что делать, – как ни в чем не бывало, сообщила шлюха. – Господин – паж важного, благородного дона, человек служивый. А что для служивого человека самое главное?
Я молчала.
– Для служивого человека первое дело – выполнить приказ. Вы, ваша милость, обязаны доставить девушку. Что за беда, если девушка доставит вас? Что же касается того, что вы должны были нести меня на руках, чтобы я не замочила ног, как это любят благородные господа, так в такой дождь от воды все одно не уберечься. И потом, лучше уж немного нарушить приказ, чем не выполнить его совсем. Да и мне что за благо, если вашу милость завтра выгонят с хорошего места? Один добрый человек крыши над головой лишится, и все из-за того, что мне помочь захотел. Что же это получается, милостивый государь? В кой-то век мне кто-то добро сделал, а я его теперь в луже лежать оставлю, смерти искать? Да не бывать этому!
Быстро перебирая босыми ногами по лужам, шлюха двигалась ко дворцу, подобно непотопляемому кораблю, так что я и не заметила, как мы оказались на месте.
