Гэри Дженнингс - Ацтек. Том 2. Поверженные боги
Впрочем, особого значения это не имело. Кем бы я ни являлся и кем бы хозяева меня ни считали, прием мне был оказан самый радушный. Так что я не без удовольствия задержался на некоторое время среди горцев, изучая их интересные, заслуживающие внимания обычаи. Постепенно я усвоил их язык достаточно, чтобы, хоть и прибегая порой к помощи жестов, объясняться без особых затруднений. Ну а при первой нашей встрече с Тес-Дзиора жесты были главным способом общения.
После того как мы сообщили друг другу свои имена, он, сложив ладони, изобразил крышу над головой (я решил, что он имеет в виду селение) и, указав на юг, произнес:
— Джуаджий-Бо.
Потом он указал на Тонатиу в небе, назвав его Та-Тевари, или Дед Огонь, после чего объяснил мне на пальцах, что мы можем добраться до деревни Джуаджий-Бо за три «солнца», то есть за три суточных перехода. Я жестами и улыбкой выразил благодарность, и мы вместе двинулись в указанном направлении. К моему удивлению, Тес-Дзиора сразу помчался вприпрыжку, но, когда увидел, что я запыхался и отстал, вернулся, после чего уже соизмерял свою прыть с моими способностями. Очевидно, юноша привык бегом пересекать горы и каньоны, ибо хотя сам я и длинноног, но добраться до Джуаджий-Бо мне удалось не за обещанных три дня, а лишь за пять.
В начале нашего пути Тес-Дзиора дал мне понять, что является охотником, и я жестом поинтересовался, почему же тогда у него пустые руки? Где он оставил свое оружие?
Ухмыльнувшись, он знаком велел мне остановиться и тихонько присесть в кустах. Ждать пришлось недолго: скоро Тес-Дзиора слегка подтолкнул меня локтем и указал на двигавшуюся среди деревьев смутно различимую пятнистую фигуру. Прежде чем я успел поднести к глазу топаз, он внезапно сорвался с места и умчался со скоростью пущенной из лука стрелы.
Лес был настолько густым, что проследить за всеми тонкостями охоты я не мог, даже используя топаз, но и того, что удалось увидеть, было достаточно, чтобы в изумлении разинуть рот. Пятнистое животное оказалось молодой оленихой, сорвавшейся с места почти в тот же миг, когда Тес-Дзиора устремился за ней в погоню. Олениха бежала быстро, но молодой охотник еще быстрее. Она отчаянно петляла, но юноша, похоже, предвидел каждый ее скачок и поворот. За время, меньшее, чем занял этот мой рассказ, он настиг олениху, набросился на нее и голыми руками свернул ей шею.
Когда мы приготовили на огне одну из ляжек убитого животного, я жестами изобразил восхищение проворством Тес-Дзиора. Он тоже жестами скромно дал понять, что восхищаться тут нечем, что в своем родном селении он по скорости бега уступает многим охотникам, да и вообще, догнать на бегу олениху — не такая уж и сложная задача. Вот взрослый самец — это другое дело. Затем охотник, в свою очередь, выказал восхищение зажигательным кристаллом, с помощью которого я развел костер, заявив, что в жизни не видел, чтобы чичимеки владели таким удивительным полезным предметом.
— Мешикатль! — повторил я несколько раз — громко и с досадой.
Он лишь кивнул, и на этом мы прекратили общаться и с помощью рук, и с помощью ртов, пустив в ход и то и другое, жадно набросившись на нежное аппетитное мясо.
* * *Селение Джуаджий-Бо располагалось в одном из весьма живописных каньонов. Там проживало несколько двадцаток семей, в общей сложности — человек триста. Но, похоже, жилище в этом селении имелось только одно — маленький аккуратный деревянный дом, служивший резиденцией си-риаме. Это слово означает одновременно вождя, колдуна, лекаря и судью, поскольку у рарамури все эти четыре должности исполняет один человек.
Дом си-риаме, вкупе с некоторыми иными сооружениями, какими-то соединенными вместе глинобитными куполами и навесами на столбах, располагался на дне каньона, на берегу протекавшей там речушки с прозрачной водой. Обитатели же Джуаджий-Бо жили в пещерах, частично природных, а частично выдолбленных ими самими в стенах по обе стороны огромного ущелья.
То, что рарамури селились в пещерах, свидетельствовало отнюдь не об их глупости или лени, но лишь о практичности. Разумеется, каждый из них мог выстроить себе такой же деревянный дом, как у си-риаме, но пещеры были доступны, легко расширялись и без особых усилий превращались в удобные жилища. Внутри такая каверна разделялась скальными перегородками на несколько комнат, каждая из которых имела отдельное отверстие, пропускающее свет и воздух. Полы пещер посыпали ароматными сосновыми иголками, выметавшимися и обновлявшимися почти каждый день. Входы в пещеры занавешивали, а стены украшали оленьими шкурами, расписанными красочными рисунками. Все это делало пещеры рарамури более удобными и уютными жилищами, чем многие городские дома, в которых я бывал.
Мы с Тес-Дзиора прибыли в деревню, двигаясь настолько быстро, насколько позволяла ноша, которую мы вдвоем несли на шесте. Понимаю, что в это трудно поверить, но за одно утро он настиг и убил оленя, олениху и довольно крупного вепря. Добычу мы освежевали, разделали и постарались доставить в селение, пока еще не спала утренняя прохлада. Тес-Дзиора объяснил мне, что охотники и собиратели сейчас снабжают деревню снедью с особенным усердием, потому что близится праздник Тес-Гуинапуре. Я молча поздравил себя с тем, что встретил рарамури накануне праздника, решив, что его гостеприимство объясняется благодушным настроением. И только намного позже я понял, что лишь исключительно крупное невезение могло бы свести меня с рарамури, не отмечающими какой-нибудь праздник, не готовящимися к нему или не отдыхающими после праздника. Их религиозные обряды не отличаются торжественностью, но веселы и игривы. Само слово Тес-Гуинапуре можно перевести как «давай напьемся», и такого рода события занимают у этого народа добрую треть года.
Поскольку окрестные леса и реки в избытке снабжают их дичью и другим пропитанием, а также шкурами и кожами, валежником и водой, рарамури в отличие от многих народов нет нужды трудиться, чтобы обеспечить себя самым необходимым. Единственная сельскохозяйственная культура, которую там выращивают, это маис, но предназначается он не столько для еды, сколько для приготовления тесгуино — перебродившего напитка, более крепкого и хмельного, чем распространенный у мешикатль октли, но не столь забористого, чем медовый чапари пуремпече.
В восточных предгорьях рарамури собирают также маленькие кактусы, которые они называют джипури, что означает «свет бога», — причины подобного названия я объясню чуть позже. Поскольку работы у этих людей мало, а свободного времени, напротив, в избытке, они имеют полную возможность проводить треть года в беззаботном веселье, напиваясь тесгуино, блаженно одурманивая себя джипури и радостно восхваляя и благодаря своих богов за их дары.
