Каролин Вермаль - Цветок для ее величества
— Добрый день, миссис Эверидж, я очень рад, что вы смогли приехать из Холлингборна, чтобы нас навестить, — приветливо поздоровался Фрэнсис с пожилой дамой, прежде чем поклониться ее дочери: — Здравствуй, Констанция.
Девушка подняла глаза и улыбнулась, сильно раскрасневшись, а затем вновь уставилась на щель между половицами.
— Здравствуй, Фрэнсис.
Произнеся слова приветствия, Фрэнсис разнервничался и стал ломать голову, что бы еще сказать, но тут миссис Эверидж спасла его.
— Ваша мать рассказала мне о предстоящей поездке, — произнесла она, обмахиваясь веером. — Это очень необычно. Вам не сообщили, сколько продлится это путешествие?
— Корабль будет плыть к мысу Доброй Надежды около трех месяцев, но, по словам Фрэнсиса, ему потребуется всего несколько недель на выполнение работы. Если немножко повезет и подует попутный ветер, то, возможно, к Рождеству он уже вернется, — ответила миссис Мэссон вместо сына и улыбнулась самым убедительным образом. — Правда, сынок?
Фрэнсис понимал, что эти расчеты звучат слишком оптимистично, и сожалел, что рассказал матери слишком много, но на самом деле он был рад, что мать искала ему пару: у него будет еще одна причина вернуться домой как можно скорее.
— Мне кажется, это слишком долгий путь, чтобы провести там так мало времени, — сказала миссис Эверидж, не дожидаясь возражений Фрэнсиса. — Но это ведь не какая-нибудь там война или другое опасное предприятие, не так ли, мистер Мэссон?
Фрэнсис хотел было ответить, как вдруг кто-то дернул его за рукав:
— Мистер Мэссон, а вы знаете, что ели капитан Кук и мистер Бэнкс, когда их корабль крепко сел на рифы и чуть не утонул?
Мэссон глянул вниз и заметил Труди — младшую сестру Констанции. Ей исполнилось десять лет, девочка была полной противоположностью старшей сестры: не проявляла и капли стеснения.
— О, Фрэнсис, — вымолвила мать, стараясь просто не замечать Труди, — почему ты не покажешь миссис Эверидж письмо, которое ты получил от сэра Джозефа? Ох! Как глупо с моей стороны, оно же вот здесь.
Миссис Мэссон встала, взяла с каминной полки семейную Библию, раскрыла ее с торжественным видом и достала листок.
— Подписанное, с печатью, лично от сэра Джозефа Бэнкса! — благоговейно произнесла миссис Мэссон приглушенным голосом, протягивая документ миссис Эверидж.
— Они съели сырого стервятника, — прошептала Труди так громко, что все услышали. — Причем он издох еще за день до того! Разве это не отвратительно?
— Какой красивый почерк, вы не находите, миссис Эверидж? — произнесла миссис Мэссон, чтобы отвлечь внимание гостьи от маленькой девочки. Она опасалась, что Труди может все испортить.
— Довольно, Труди, — бросила миссис Эверидж, взглянув на письмо. — Прочитаем-ка. «Три сотни фунтов и пять моргенов[7] земли по вашем возвращении». Господи, кто бы мог подумать, что работой в саду можно сколотить состояние?
Миссис Мэссон с трудом скрывала триумф и гордость, когда забирала документ. Она аккуратно сложила его и сунула в Библию, чтобы водрузить ее на прежнее место над камином.
— Констанция, разве ты не рада за мистера Мэссона? — спросила миссис Эверидж.
— Ну конечно, рада. Это же чудесно, — ответила Констанция, не отводя взгляда от половиц.
— Я всегда это знала, — уверенно бросила миссис Мэссон. — Мать всегда чувствует такое. О, конечно! У меня были сомнения. Я имею в виду, откуда мне было знать, что на цветах и деревьях можно столько заработать? Когда у нас еще была ферма в Шотландии, мы выращивали растения, чтобы их есть, а не любоваться ими. Но сегодня, наверное, вся страна сошла с ума от садов, прежде всего высшее общество. Вы знаете, что во всех больших поместьях высаживают американские деревья? А знаете почему? Из-за их цвета! Можно ли помыслить такое? Тратят тысячи фунтов, чтобы обработать почвы и посадить деревья, и все только ради увеселительных прогулок верхом среди красных и желтых деревьев, а не зеленых! Эти люди тратят целое состояние, чтобы посадить несколько экзотических цветков, которые вне отапливаемых оранжерей завяли бы через сутки! И если вы меня спросите, не напрасно ли используется под эти растения плодородная почва… Но кто меня спросит, так ведь?
Миссис Мэссон перевела дух и взглянула на сына.
— Но если они хотят отправить Фрэнсиса через полмира, чтобы воплотить в жизнь свои капризы и желания, то как мы можем этому воспрепятствовать?
Труди воспользовалась паузой в разговоре.
— Мистер Мэссон, — произнесла она, вновь дернув Фрэнсиса за рукав. — А вы знаете, что обычно едят туземцы? Это даже еще ужаснее дохлых стервятников!
Мэссон взглянул вниз, на маленькую девочку. Ее голубые, широко распахнутые глаза светились ужасом.
— Они едят моряков! Они запихивают их в огромный котел и…
— О, Труди, да замолчишь ты уже наконец? — устало вздохнула миссис Эверидж.
— Ради всего святого, перестань! — прикрикнула Констанция, готовая вот-вот разрыдаться. — Хватит уже этих… смехотворных… басен!
— Но это же правда! Я клянусь, что это правда, я обо всем этом прочитала в папиной газете! — возразила Труди и спряталась за спину молодого человека.
Миссис Эверидж обратилась к миссис Мэссон с извинениями, немного проясняя ситуацию:
— Отец хочет, чтобы Труди побольше читала. А я ведь ему говорила, что это приведет к неприятностям.
— Фрэнсис, — заговорила теперь миссис Мэссон, обменявшись с Констанцией многозначительными взглядами, — почему ты не покажешь девушке участок земли, который ты выбрал? Кроме того, наверняка найдутся еще вещи, которые ты бы хотел обсудить с ней перед отъездом.
— О, да, надо поговорить о важных вещах, — вторила миссис Эверидж и также покосилась на дочь со значением.
Констанция благовоспитанно протянула руку, и Фрэнсис взял ее, вывел девушку из дома и притворил за собой дверь. Пока они шли по тропинке, которая вела от дома к дороге, Констанция, очевидно, разнервничалась еще больше.
— Все произошло так внезапно и неожиданно, правда? — осторожно спросила она.
Мэссон только улыбнулся в ответ, продолжая путь по дорожке и сознавая, что за каждым их шагом из дома следят минимум две пары глаз.
— Здесь можно идти вдоль. — Объясняя, Фрэнсис перешел с девушкой через дорогу, которая вела на холм, к замку Лидс. — На сегодняшний день тут и смотреть-то пока не на что, но я думаю, что, немного потрудившись, обустрою красивый уголок.
Следующие несколько минут их молчание нарушал только шорох гравия у них под ногами. В конце концов они остановились у внушительного пастбища.
Констанция взглянула на юношу, ожидая от него дальнейших слов, а тот тем временем любовался большим полем, заросшим множеством диких орхидей, луговым шалфеем, островками голубых колокольчиков и лугового марьянника. Немного в стороне от дороги виднелась небольшая роща, в которой росли буки, грабы, тисы, ясени и благородные каштаны.
— Я подумываю основать здесь садоводческое хозяйство, — объяснил он, прервав наконец молчание. — Здесь нужно построить теплицу.
Фрэнсис указал на край поля, но Констанция не обратила внимания на жест, она все еще смотрела на его лицо.
— А там, на той стороне, займут свое место саженцы: кальмии, рододендроны и магнолии. Живая изгородь из самшита должна защитить их от ветра. Я знаю многих садовников в близлежащих поместьях, они наверняка помогут.
Снова воцарилось молчание, но в этот раз его нарушила Констанция:
— Наши друзья, Ричардсоны, посадили дуб, когда на свет появился их сын.
— Дуб? — переспросил Мэссон. — Не знаю, есть ли спрос на рынке на дубы.
Констанция отвернулась, пряча слезы, которыми постепенно наполнялись ее глаза.
— Конечно, дуб был бы идеальным деревом рядом с новым коттеджем, он создавал бы тенистые уголки. Теперь нам наверняка потребуется больше места, а земли здесь вполне достаточно.
— О, Фрэнсис, — воскликнула девушка и обхватила его руку, — ты серьезно так считаешь? Ты действительно так думаешь?
Мэссон обернулся и бросил взгляд на дом, увидел за окном силуэты обеих пожилых женщин, которые прильнули к оконным рамам. Даже не различая их лиц, Фрэнсис понимал, чего от него ожидают. Когда он вновь повернулся к Констанции, то положил ладонь поверх руки девушки и ответил:
— Да, я действительно так думаю.
— Тогда я буду ждать тебя. — Констанция с облегчением вздохнула, а из глаз вместо слез разочарования потекли слезы радости.
Девушка прильнула к его груди, потом отпрянула и бросилась к дому, чтобы сообщить матери радостную новость. Мэссон явственно представил, как пожилые дамы, которые все еще стояли у окна в гостиной, поздравляют друг друга: их задание успешно выполнено.
Мэссон смотрел, как Констанция вприпрыжку бежит по дорожке, не в силах скрыть радость, и понимал, что после его возвращения в Англию все будет идти своим чередом: благосостояние, жена и, скорее всего, семья. Теперь только нужно вернуться живым.
