Амеде Ашар - В огонь и в воду
Гуго поклонился и вышелъ. Вечеромъ, разговаривая съ Брискеттой, Олимпія сказала:.
— Онъ уменъ, этотъ графъ де-Монтестрюкъ… онъ пойдетъ далеко!
— Надѣюсь, возразила горничная, если какой нибудь добрый ангелъ прійдетъ къ нему на помощь.
— Добрый ангелъ или благодѣтельная фея…
— Я именно это и хотѣла сказать.
Въ этотъ самый день, около полуночи, когда Гуго, окончивъ свою службу въ Луврѣ, возвращался въ отелъ Колиньи, Коклико подбѣжалъ къ нему проворно, вздохнулъ, какъ будто уставши отъ ожиданья, и сказалъ;
— Ахъ, графъ! тамъ кто-то васъ ожидаетъ.
— Кто такой?
— Кузенъ… нѣтъ — кузина дьявола… посмотрите сами!
Монтестрюкъ взглянулъ въ ту сторону, куда указывалъ Коклико, и увидѣлъ въ большихъ сѣняхъ на подъѣздѣ черный силуэтъ женщины, закутанной въ широкія складки шелковаго плаща и съ капюшономъ на головѣ. Онъ сдѣлалъ шагъ къ ней; она сдѣлала два шага и, положивъ легкую ручку ему на плечо, спросила:
— Хочешь идти за мной?
— Куда?
— Еслибъ я могла сказать это, ты уже зналъ бы съ перваго же слова.
Коклико потянулъ Гуго за рукавъ, нагнулся къ его уху и прошепталъ:
— Графъ, вспомните, умоляю васъ, маленькаго слугу, который чуть не сдѣлалъ, очень недавно, изъ совершенно здоровыхъ честныхъ людей — бѣдныхъ израненыхъ мертвецовъ.
— Одно и то же не случается два раза сряду, возразилъ Гуго.
— Въ тотъ же день, можетъ быть, проворчалъ Коклико, но черезъ нѣсколько недѣль — это бываетъ!
— Если боишься, то оставайся, продолжала домино; если ты влюбленъ, то иди.
— Идемъ! отвѣчалъ Гуго, съ минуту уже наблюдавшій внимательно незнакомку.
Она пошла прямо къ параднымъ дверямъ и, выйдя на крыльцо, живо схватила Гуго за руку. Она загнула за уголъ улицы, подошла къ каретѣ, возлѣ которой стоялъ лакей, сдѣлала знакъ, подножка опустилась, однимъ прыжкомъ она вскочила въ карету и пригласила Гуго сѣсть рядомъ.
— Пошелъ скорѣй! крикнула она.
Кучеръ стегнулъ лошадей и карета изчезла изъ глазъ испуганнаго Коклико, который собирался бѣжать за своимъ господиномъ.
— Онъ, можетъ быть, и не умретъ отъ этого, прошепталъ честный слуга, но я скоро умру навѣрное, если такъ пойдетъ дальше!
Пока онъ готовился пронести безсонную ночь, карета съ Монтестрюкомъ и незнакомкой скакала во весь опоръ по лабиринту парижскихъ улицъ. Гасконца занимали, казалось, мысли менѣе печальныя. Вдругъ онъ охватилъ рукой тонкій станъ своей таинственной путеводительницы и спросилъ весело:
— А въ самомъ дѣлѣ, куда это ты везешь меня, душечка Брискетта?
— Ахъ! ты меня узналъ?
— Развѣ иначе я позволилъ бы себя похитить?
Говоря это, онъ раскрылъ капюшонъ, закутывавшій голову шалуньи и звонко поцѣловалъ ее.
— Дѣло сегодня не обо мнѣ, сказала она, возвращая ему однакожъ очень добросовѣстно поцѣлуй за поцѣлуй. Это даже ты крадешь y одной знатной дамы, которая на тебя разсердилась бы не много, еслибъ узнала, что мы съ тобой цѣлуемся.
— А! развѣ въ самомъ дѣлѣ, графиня де Суассонъ…
— Ничего не знаю, кромѣ того, что у графини есть очень важная для тебя новость… и что она хочетъ передать ее только тебѣ самому… Она полагаетъ, что послѣ этого сообщенія она получитъ право на твою вѣчную благодарность… Кажется даже, передавая мнѣ объ этомъ, она сдѣлала особенное удареніе на послѣднемъ словѣ.
— Я и буду ей благодаренъ, Брискетта… Но, ради Бога, дай мнѣ совѣтъ мимоходомъ… Особа, пользовавшаяся вниманіемъ короля — а это бросаетъ и на нее отблескъ величія — особа необыкновенная… Ты ее хорошо знаешь… что я долженъ дѣлать и какъ говорить съ ней, когда мы останемся съ глазу на глазъ.
— Дѣлай и говори, какъ со мной… Вотъ видишь-ли — въ каждой женщинѣ сидитъ Брискетта.
Карета остановилась у длинной стѣны въ пустынной улицѣ, конецъ которой терялся въ глухомъ предмѣстьи. Брискетта выскочила, изъ кареты и постучала особеннымъ образомъ въ узкую калитку, выкрашенную подъ цвѣтъ стѣны и закрытую до половины густымъ плющемъ. Калитка тихо отворилась и Брискетта бросилась, ведя за собой Гуго, въ садъ, въ концѣ котораго смутно виднѣлся въ темнотѣ маленькій домикъ, окруженный высокими деревьями. Брискетта смѣло пошла по усыпанной мелкимъ пескомъ дорожкѣ, всѣ извилины которой были ей издавна хорошо знакомы. Они подошли къ скромному павильону, въ которомъ, казалось, никто не жилъ: снаружи онъ былъ безмолвенъ и мраченъ, и ни малѣйшаго свѣта не замѣтно была въ щеляхъ ставней.
— Э! э! прошепталъ Гуго, вотъ и таинственный дворецъ!
— Скажи лучше — замокъ Спящей красавицы; только красавица, теперь не спитъ, возразила Брискетта глухимъ голосомъ.
Она вложила маленькій ключъ въ замокъ, дверь повернулась на петляхъ безъ шума и Гуго вошелъ въ сѣни, плиты которыхъ были покрыты толстымъ ковромъ. Въ сѣняхъ было еще темнѣй, чѣмъ въ саду. Гуго послушно слѣдовалъ за Брискеттой, которая въ этой темнотѣ ступала смѣло и увѣренно. Она подняла портьеру, взошла проворно и безъ малѣйшаго шума по лѣстницѣ, остановилась передъ узенькой дверью и толкнула ее. Тонкій, какъ золотая стрѣла, лучъ свѣта прорѣзывалъ темную комнату, въ которую вступилъ Гуго.
— Ступай прямо на свѣтъ, шепнула ему на ухо Брискетта. Тебѣ подъ руку попадется дверная ручка; отвори — и желаю тебѣ всякаго успѣха…
Она исчезла, а Гуго пошелъ прямо къ двери. Легкій душистый запахъ и пріятная теплота охватили его. Онъ нашелъ ручку и отворилъ дверь. Цѣлый потокъ свѣта хлынулъ ему на встрѣчу.
Онъ вошелъ въ круглую комнату, обтянутую шелковой матеріей, огни большихъ подсвѣчниковъ отражались въ венеціанскихъ зеркалахъ. Въ изящномъ каминѣ трещалъ огонь; на доскѣ стояли дорогіе часы, наверху которыхъ сидѣлъ Амуръ съ приложеннымъ къ губамъ пальцемъ. На позолоченныхъ консоляхъ разбросаны были роскошныя вещи, блестѣвшія серебромъ, слоновой костью и золотомъ. Въ этомъ благоуханномъ пріютѣ никого не было.
Удивленный и взволнованный, Гуго оглянулся кругомъ. Вдругъ незамѣтная въ складкахъ китайскаго атласа дверь скользнула въ драпировку и графиня де Суассонъ появилась предъ его очарованными глазами.
Руки ея были полуобнажены, волосы раскинуты буклями по плечамъ, шея тоже обнажена; щегольской нарядъ еще болѣе возвышалъ ея плѣнительную красоту. Божество вступало въ свой храмъ.
— Поблагодарите-ль вы меня за то, что я сдержала слово? спросила она, поднявъ на Гуго блестящіе глаза.
— Я ужь благодарю васъ, графиня, и за то, что вы явились мнѣ въ этомъ очаровательномъ уединеніи, возразилъ Монтестрюкъ, преклонивъ колѣно.
— Ну! продолжала она, нагнувшись къ нему, король сдѣлалъ выборъ: онъ назначилъ графа де Колиньи… Вы получили то, чего желали больше всего; но остается еще другое…
