Иван Дроздов - Славянский котел
Простаков подошёл к доктору и сильно тряхнул его за плечи:
— Говорите же! Что произошло?
Ной пытался что–то сказать, но не мог; он хрипел, и хрипел так, будто его душили:
— Беда!.. Они решили кончать.
— Что кончать?.. С кем кончать, кого кончать?..
Доктор ткнул пальцем в грудь Бориса, затем показал на себя:
— С нами. Вечером, ночью.
Ноги его подкосились, и он упал на колени. Тяжёлая, кудлатая голова доктора тряслась. Он плакал.
Простаков всё понял. Медленно подошёл к креслу, опустился в него. В голове его лихорадочно метались мысли, он не знал, как они будут с ними кончать и кому и зачем это нужно, в голове прокручивались варианты спасения.
Он смотрел на доктора, совсем потерявшегося и лежавшего на ковре, и думал: а что, если и я вот так же сломаюсь и потеряю силы?.. Но нет, меня так скоро не возьмёшь!
Ощупал амулет с «Импульсатором». Хорошо, что не снимал его и во время купаний. Носил на шее вместо креста. «Оружие массового поражения». Шутка ли! Тысячу человек можно вывести из строя. Целый полк!..
Схватил за лацканы пиджака доктора, приподнял, поставил на ноги, а затем посадил на стул.
— Говорите толком: что произошло? Кто будет кончать, где, как?.. Что они задумали?
— Блинчик. Ефим Блинчик, русский олигарх. Но только никакой он не Блинчик, а чёрт знает что оно такое, его отец — школьный товарищ Ёльцера. И жили они в посёлке Будка на Курганщине. Вот он и посадил сынка своего друга на сибирскую нефть. Труба нацедила ему миллиарды. Вы, русские, не знаете, что такое есть миллиард, а мы знаем. Вот только деньги напугали Ефимчика. У него головушка поехала. Он теперь боится всего. Сидит в своём кабинете у окошка и смотрит на белый свет, а на улицу выходить боится. Ему мерещатся террористы. Будто за каждым деревом сидит снайпер и ловит его на мушку. Я врач и знаю: если боится, то это надолго. Лучше бы он кричал, царапался, бился головой об стену. Тогда легче. Таких у нас лечат, а если вот так… сидит в углу у окошка и ничего не говорит. Такого вытащить трудно.
Ной разговорился, немного пришёл в себя. Однако лицо его оставалось бледным, губы посинели, дрожали. Щупал себе пульс и говорил:
— Только бы не хватил инсульт. Если инсульт, тогда всё, крышка. Засунут в мешок и кинут в море.
— Но вы скажите: что они задумали, почему решили кончать? Если бы им надо было меня убить, они бы сделали это там, на острове, когда я купался. Зачем же им тащить меня сюда?
— Это всё просто, очень просто, как еловая палка.
— Но почему еловая?.. В своём ли вы уме? Причём тут еловая, а может, сосновая?
— Нет, еловая. Она была ёлкой, а когда остругали, стала палкой. Вы мне не мешайте говорить. Вы пропали, и губернатор, отец Драганы, сделал большой шум. Он позвонил президенту, а тот приказал найти нас и наказать похитителей. Ну, вот… Ефим испугался и сделал знак: концы в воду. Мне сказал верный человек: концы в воду.
— Ладно. Мы ещё посмотрим, мы ещё повоюем.
И Борис снова ощупал пальцами свой «миномёт».
Вошёл Кирилл Блинчик. Невесёлый, чем–то озабоченный. Растворил дверь в соседнюю комнату, пригласил Бориса. И тут они удобно расположились в креслах у журнального столика. Кирилл посмотрел на часы и сказал:
— У нас с вами два часа, буду краток и откровенен. Мой отец разбит инсультом, не встаёт с постели, братец тоже нездоров. Я с ним не общаюсь и потому не знаю, что у него за болезнь. Говорят, что–то с головой, а если это так, то и нельзя понять, какие мысли посещают его больную головку. Вот сейчас он будто бы замыслил что–то неладное. Как и следовало ожидать, ваш тесть, губернатор штата, прознал о вашем похищении и звонил президенту. Сделался большой шум, вас ищут, а братец, как и следовало ожидать, испугался и принимает меры. Хочу предложить вам помощь. Положитесь на меня, и я устрою вам побег. Что вы на это скажете? Решайтесь быстрее.
— Разумеется, я приму ваше предложение, у меня нет другого выхода, но скажите: какой резон вам помогать мне? Вы же с олигархом братья, и, как я понимаю, интересы у вас общие.
— Да, мы братья, нас родила одна женщина, кстати русская, но отцы, как я вам говорил, у нас разные. Мой отец русский, и как русский человек я хотел бы вам помочь.
— Я верю вам и готов на вас положиться.
— Не будем терять времени, пойдёмте.
Они вернулись в комнату с чёрной мебелью. Доктор Ной по–прежнему пребывал в состоянии крайней растерянности, он, казалось, потерял последние силы и ни от кого не ждал спасения. Кирилл взял его за локоть, сказал:
— Пошли!
И они направились к двери, но как раз в этот момент она отворилась и в комнату ввалились три негра. Один из них выступил вперёд, преградил дорогу. Он был здоров и могуч, как боксёр тяжёлого веса. Кириллу сказал:
— Русский человек пойдёт с нами. Вы останетесь здесь.
— Вы верно забыли, кто я такой! Я Кирилл Блинчик!
— Да, вы Кирилл Блинчик, и я это хорошо знаю. Но у нас есть приказ главного администратора. Русский пойдёт с нами.
Кирилл вынул из кармана маленький серебряный пистолет. Ледяным голосом проговорил:
— Русский человек — мой гость, я буду защищать его!
Негр молниеносно ударил по руке Кирилла, и пистолет упал на ковёр. Другой негр подхватил его. И в этот момент Простаков нащупал медальон и «пальнул» в негра своим лучом — и раз нажал кнопку, и два, и три. Медведеподобный негр дёрнулся и вскинул назад голову. Повёл вокруг ошалелыми глазами. Пробормотал:
— Чертовщина!.. Что–то треснуло в голове.
Повернулся к креслу, стал медленно в него опускаться. И пока он садился, Борис «угостил» той же дозой его товарищей. Эти схватились за головы и каждый проворчал что–то своё. И тоже стали искать стулья, сели. И смотрели то на своего вожака, то на русского, то на хозяйского брата. И вдруг кто–то всхлипнул и застонал. То тихо заплакал старший негр. За ним, точно дети малые, стали всхлипывать и его товарищи. Доктор Ной и Кирилл смотрели на них и не понимали, что с ними происходит. А Борис подошёл к негру, который подобрал с пола пистолет Кирилла, протянул руку:
— Дайте пистолет.
Негр не сразу, но достал из кармана оружие, подал Простакову. Из другого кармана достал и свой пистолет и тоже отдал Борису. А Борис подошёл к его товарищам и к ним протянул руки:
— Сдавайте оружие.
И они достали из карманов пистолеты и спокойно отдали. Борис им сказал:
— Вы сидите здесь, а мы пойдём.
Сделал знак товарищам, и они пошли из комнаты. Негры оставались на своих местах. Они проявляли покорность и не выказывали никакого желания сопротивляться. Энергия и воля в них были начисто подавлены. В глазах и на лицах недоумение. Борис, открывая дверь, подумал: «На острове мы наблюдаем облучённых полгода: агрессия в них погашена, разум не повреждён, интерес к жизни остался прежним, но важно бы знать, как они будут вести себя через год, два и более?..»
