История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства - Джон Джулиус Норвич
Император действовал, как всегда, быстро. Над Львом и его сыном совершили скорый суд и приговорили их к смерти. Однако он почти сразу передумал, заменив смертный приговор ослеплением и вечной ссылкой, а затем, проявив еще большее милосердие, отправил на Лесбос тайный приказ сохранить отцу и сыну зрение, убрав раскаленное железо. Претенденту же на трон Иоанн пообещал сохранить жизнь и собственность, если он сдастся, но Варда Фока уже шел на столицу. У императора оставался только один выход – отправить ему навстречу своего лучшего военачальника и его людей из Фракии. Через несколько дней Варда Склир тоже выступил в поход. Восточная угроза была ближе, чем западная, так что императору пришлось рискнуть.
Даже тогда Иоанн приказал своему шурину приложить все усилия, чтобы избежать кровопролития и дать всем сдавшимся гарантию, что их не тронут. Склир был только рад повиноваться – он был давним другом Фоки и его товарищем по оружию, и все это дело было ему не по вкусу; поэтому, когда разведчики сообщили, что заметили лагерь Фоки, он не стал атаковать, а отправил туда нескольких тайных агентов, переодетых бродячими нищими, чтобы те подкупили повстанцев. Успех этого предприятия оказался просто поразительным. Каждую ночь сторонников Фоки становилось все меньше и меньше. Претендент на трон вскоре обнаружил, что от его армии осталось всего несколько сотен человек. В конце концов он укрылся вместе со своей семьей в крепости неподалеку, но Склир последовал за ним и сразу же осадил ее. Фока продержался сколько мог, но потом сдался – получив обещание, что его и семью пощадят. Иоанн Цимисхий сдержал слово: он приказал постричь Варду Фоку в монахи и выслать с семьей на Хиос – один из самых восхитительных островов в Эгейском море. Мало кто из государей поступил бы столь снисходительно по отношению к мятежнику, претендовавшему на престол.
Больше трону Цимисхия ничто не угрожало, однако он не имел на него законного права, не став частью императорской семьи. О браке с Феофано не могло быть и речи, но к счастью, имелись пять сестер Романа II, которых Феофано разогнала по монастырям; о помолвке с одной из них, Феодорой, он и объявил осенью 971 года. Двенадцать лет жизни взаперти не прибавили ей красоты, но Иоанна не интересовала внешность – он женился на ней, потому что она была императорской правнучкой, внучкой, дочерью и сестрой. Через нее он стал частью Македонской династии. Свадьба состоялась в ноябре; церемонию провел сменивший Полиевкта Василий – оторванный от мирской жизни аскет. Празднования продолжались и после Рождества, и к этому времени назрел еще один императорский брак, с помощью которого предполагалось уладить пятилетнюю ссору с Оттоном Саксонским и создать нерушимую связь между Восточной и Западной империями. Для Никифора Фоки сама эта идея была отвратительной; Иоанн же всячески ее поддерживал, и именно по его приглашению в конце декабря в Константинополь прибыл архиепископ Кельна, чтобы забрать будущую невесту.
Женихом был семнадцатилетний Оттон, сын и наследник императора Запада. Невесту звали Феофано. Кажется, она была племянницей Цимисхия, и по ее прибытии в Рим случился некоторый переполох, когда выяснилось, что она не багрянородная принцесса, как ожидалось; однако в конце концов ее приняли, и папа Иоанн XIII поженил их с Оттоном в соборе Святого Петра 14 апреля 972 года. Феофано повезло: ее брак оказался на удивление счастливым. С ней обращались уважительно и по-доброму и позволили ей сохранить все ее византийские привычки и традиции – до такой степени, что ее сын, будущий Оттон III, вырос скорее греком, чем саксонцем. Тем не менее для шестнадцатилетней девушки первые четыре месяца 972 года, вероятно, стали настоящим кошмаром, так что справедливо упомянуть о ее одиночестве, прежде чем мы вернемся к ее дяде, который тогда вовсю наслаждался жизнью.
Прямо перед Страстной неделей 972 года Иоанн уехал из Константинополя во Фракию. Он был в приподнятом настроении: киевскому князю не удалось осуществить свое масштабное наступление, и он все еще прятался в Болгарии. Ныне настало время с ним разобраться. Император произвел смотр флота в Золотом Роге и отдал приказ плыть к устью Дуная, чтобы помешать Святославу сбежать по морю. Как только первые корабли вышли в море, сам он отправился на запад, а войска следовали за ним. У Адрианополя он подобрал остатки армии, которую Варда Склир оставил во Фракии годом ранее; вид императора в позолоченных доспехах придал людям сил, и они двинулись в самое сердце Болгарии. К большому облегчению Иоанна, горные проходы не охранялись: киевский князь еще не занимался организацией обороны, так как думал, что Иоанн празднует Пасху в Константинополе. В среду на Страстной неделе Иоанн появился на склонах гор рядом со старой болгарской столицей и обнаружил внизу лагерь русов. Он немедленно пошел в атаку.
Битва вышла жестокая, и долгое время было непонятно, на чьей стороне перевес. В конце концов Иоанн ввел в бой полк «Бессмертных», которых он лично воспитал и обучил; они бросились в смертоносную атаку с фланга, строй русов внезапно рассыпался, и они кинулись бежать к Преславу, а по пятам за ними неслась византийская кавалерия. Мало кто добрался до города живым. На следующий день началась осада Преслава; катапульты византийцев метали через стены города пылающие снаряды с греческим огнем. Вскоре город был взят. Среди тех, кто сдался завоевателям, был и свергнутый рыжебородый царь Борис, которого Святослав два года держал в плену. Император принял его любезно и сказал ему, что считает своей миссией не завоевание Болгарии, а ее освобождение – заявление, которое, в свете его последних действий, лучше было не делать.
Пасху отпраздновали среди руин, а Иоанн тем временем размышлял о проблеме, которую представлял собой Святослав. Он узнал, что князь находится в Доростоле (Дристре, Силистре) – главном портовом городе Болгарии на Дунае. Иоанн немедленно отправился туда. Переход был долгим и тяжелым, но на День святого Георгия он наконец выстроил свое войско перед Доростолом. На этот раз осада продолжалась три месяца, по истечении которых Святослав внезапно выступил с остатками своей армии через главные ворота. Одержать победу в конечном итоге помог любимый прием Иоанна – притворное отступление; с наступлением ночи князь запросил мира, предложив освободить всю страну и вернуть всех пленников. Взамен он просил лишь дать ему
