Александр Логачев - Разбуженные боги
А ежели они увидят отрезанные головы, то сразу же сообразят, что их мужья и браться погибли, и сразу же пошлют за подмогой. Но и тогда, правда, тунгусы вряд ли сумеют догнать команду Артема, потому как господин посол не собирался останавливаться ни на какие привалы и ночевки до первой пограничной заставы империи Дайвьет, несмотря ни на раненых, стонущих на спинах лошадей, ни на чью-то усталость. У тунгусов при ином раскладе появился бы мизерный шанс, но Артем не собирался им дарить хоть какие-то шансы.
– Ёсимунэ! – сложив руки рупором, позвал Артем и сказал, когда мальчишка подбежал к нему: – Пошли к иссам, будешь переводить им, что мы уходим. Пусть скорее складывают погребальные костры, зажигают их, и уходим.
Люди уходили, бросив весь запас сырой меди. Бросили они, понятное дело, и джонку, которая заплыла так далеко, как ни один самый сумасшедший кораблестроитель не смог бы себе вообразить даже в самом жутком припадке сумасшествия. Купец тоскливо оглядывался на корабль, в котором теперь уж точно навсегда пропадал его товар… впрочем, давно уже не бывший его товаром. Видимо, купчина, как это свойственно всем людям подобной профессии, все же надеялся продать остаток груза еще раз, причем не менее удачно, чем он сбыл его господину послу. Этот купчина, кстати, вместе со всеми толкал корабль с горы, а потом отсиживался на вершине холма вместе со стариками, женщинами и детьми, опять же этим нисколько не удивив Артема. Удивил бы, кабы побежал биться вместе с мужчинами.
Артем велел своим спутникам избавиться от всего лишнего груза. Из тяжелого он разрешил взять лишь шкуры для шатров да небольшой запас еды. Зато котлы и разную утварь господин посол велел оставить, сказав, что в ближайшем поселении вьетов купит им все новое, самое лучшее, самое блестящее. Но всех лишних лошадей, а их набиралось немало, путешественники прихватили с собой. Запасные лошади всегда пригодятся, а уж особенно тогда, когда надо двигаться как можно быстрее, держать высокий темп. Они проехали мимо тунгусского селения на расстоянии двух полетов стрелы, видели людей, высыпавших из шатров, среди которых, как и предполагал Артем, мужчин было немного. Ага, вот уже кто-то вскочил на коняшку, собираясь мчаться к месту битвы. Потом, конечно, он помчатся за помощью в другие селения. Ну давайте, давайте.
Проехав поселение тунгусов, они увидели Черную реку, по берегам которой стеной стояли джунгли. Артему мгновенно на ум пришел фильм «Апокалипсис нау». Помнится, герои того кинофильма плыли аккурат среди таких вот пейзажей. Они плыли, а Артему и его людям предстояло двигаться берегом по не слишком широкой, но вполне утоптанной тропе.
Глава девятнадцатая
Лучше страны не найдешь
– Недавно гостил я в волшебной стране, – напевал Артем, стоя у окна с поднятыми соломенными шторами. – Там плещутся липы в янтарной волне.
За окном шумел Хайфон. «Шумел» – это никакой не поэтический образ, а самая что ни на есть констатация законного медицинского факта. На улице целый день грохотали по деревянным тротуарам тележки торговцев и возчиков, скрипели колеса повозок, люди топали, ругались, смеялись, зазывали в лавки, играли на музыкальных инструментах. Часто с руганью кого-то куда-то тащила городская стража. По вечерам в окне дома напротив пела одну и ту же песню незнакомая девушка, и Артем любил ее слушать. В этом шуме не было ничего удивительного, ведь путешественники теперь жили в центре большого торгового города, неподалеку от порта.
По ночам за окном становилось потише, но совсем город не смолкал. Артему то и дело приходилось просыпаться то от женского визга, чаще пьяного или кокетливого, реже испуганного, то от шума потасовки, то от криков все тех же стражников и тех, кому посчастливилось в эту ночь повстречаться с ними, то еще от чего-то. Кому-то покажется странным, но господину послу это даже почему-то нравилось. Он запросто мог переехать на окраину, подальше от порта, снять домик, утопающий в садах, однако делать этого не собирался.
Скорее всего, бывший циркач и нынешний посол просто элементарно соскучился по большому городу. Ведь последние месяцев семь, а то и побольше он то торчал в лесах, то жил в провинциальном тишайшем Ицудо, то в заброшенных городах, то куда-то ехал или шел по малолюдным местам. В Хэньяне он провел всего каких-то жалких два дня, а в Осаке жил в тихом особняке и по городу почти не ходил. Артем соскучился по бурной городской жизни во всех ее многообразных проявлениях. Может быть, несмолкающий город за окном напоминал циркачу и послу его настоящую родину, квартиру в многоэтажке, за окнами которой шумно проносились машины, то и дело врубалась автомобильная сигнализация, лаяли собаки, из соседских окон доносились ночные визги похлеще нынешних и вопли телевизоров, включенных на всю катушку. Может, шум и надоел бы ему со временем, но пока никакой умиротворяющей тишины послу не хотелось.
– Меня ты поймешь, лучше страны не найдешь…
Артем не напевал бы, будь у него плохое настроение, или напевал бы, но другие песни, грустные, лирические, с недобрым концом.
Страна под названием Дайвьет на звание волшебной претендовать, конечно, не могла. Она была вполне обычной феодальной страной, зовущейся на китайский манер империей. Кстати, китайское влияние ощущалось тут на каждом шагу и было много заметнее, чем в Ямато. Это и не удивительно, если учесть, что страна двенадцать веков провела под китайским владычеством, избавившись от него и став независимой всего-то менее двух веков назад. Но Дайвьет показался Артему правильной страной, во всяком случае – для заезжих гостей, не стесненных в средствах. Они добрались до пограничной заставы без всяких приключений и происшествий. Без серьезных происшествий, если быть точным. Мелкие были, и одно из них даже закончилось весьма печально. Девушка слезла с лошади, отошла в кусты по своей надобности и наступила на змею. Что это была за гадина, выяснить не удалось. Бедняжка выскочила на тропу с криком и пеной на губах, упала, забилась в корчах. Ей пытались помочь, вскрыли рану ножом, выпустили кровь, чтобы с ней вышел и яд, но ничего не помогло. Минут через двадцать страшных мучений девушка умерла.
Еще сломал ключицу молодой исс. Он заснул на лошади и свалился с нее. Одна старушка из тех, кто доживал свои дни в заброшенном городе, умерла от сердечного приступа. Скончались, не вынеся дороги, несколько человек, раненных в бою на холме. Лошадь одного из вождей иссов соскользнула с сорокаметрового обрыва и, побившись о склон, упала в Черную реку. Однако этот человек, видимо обладавший незаурядной реакцией, в последний миг соскочил с коня, уцепился за дерево, росшее на склоне, и соплеменники втащили его наверх. Ну и еще кое-что происходило по мелочи. В общем, как и во всяком переходе по пересеченной местности, совсем без происшествий не обошлось.
