Сокровища горы Монастырь - Михаил Иванович Ханин
– Я подожду, – вежливо согласился он.
– И ты, тезка, не уезжай, – попросил меня коммерсант, сообразив, что я не горю желанием присутствовать на его бенефисе. Я нехотя кивнул. Валерий Петрович поспешил куда-то к гаражу. Еще через несколько минут он прошел мимо нас в сопровождении милиционера, обнаружившего осколки фары. Я вздохнул, присел на чурку и снова закрыл глаза.
Новый поворот
Возвратились они минут через тридцать, не раньше.
– А теперь слушайте! – хитро улыбнувшись, потребовал Зуев.
Мы изобразили внимание.
– Первым вычислил убийцу ты, Валерий! – великодушно признал он. – Сначала мне показалось, что ты подозреваешь в убийстве «оборотней» меня, и чуть было не сцепился с тобой из-за этого. Как-то так.
Я не стал спорить и даже поднял руки вверх.
– Потом слышу, ты бормочешь: «Фара! Разбитая фара!» – и на душе как-то полегчало, – продолжил, улыбаясь, Зуев. – Не сразу, но я сообразил, что ты подозреваешь во всех убийствах… его.
Но ты так и не поделился с нами своими подозрениями, потому что не хотел сдавать товарища. Вообще-то это не тот случай… Пожалеть такую мразь – тоже преступление!
Коммерсант погрозил мне пальцем. Жернаков уставился на меня своими маленькими колючими глазками. Он еще не сообразил, кого имеет в виду мой тезка.
– Теперь я на сто процентов уверен, что все преступления совершил приятель Валерия… Анатолий Храмцов! – провозгласил Петрович и, выдержав мхатовскую паузу, снизошел до пояснений. – Все дело в фаре. В разбитой фаре!
Часа два назад Виктор Юрьевич доложил тебе, Сергеевич, что обнаружил неподалеку отсюда осколки разбитой фары, подфарника и несколько покореженных машиной деревьев. Тебе это сообщение ни о чем не говорило. Мало ли кто по пьяни или просто не справившись с управлением на хреновой дороге, мог наломать, как говорится, дров.
Мы – совсем другое дело. Синяя «Нива» с разбитой фарой и подфарником в течение трех дней стояла в метре от моей палатки. И не заметить эти самые разбитые фару и подфарник было ну никак невозможно. Там разбитые фара и подфарник, а здесь осколки разбитых фар и подфарника.
Первым обратил внимание на это обстоятельство Валерий. Его бормотание раскрыло глаза и мне. Но чтобы не попасть впросак, я для начала решил убедиться хотя бы в том, что эти самые осколки от фары и подфарника именно «Нивы», а не «Волги», «москвича» или «запорожца». А как? Все по-взрослому!
Прихватил вот Витька, и в лес. Здесь рядом. Наш с ним консилиум пришел к выводу, что осколки от фар и подфарника «Нивы». Для этого не обязательно иметь семь пядей во лбу.
Воодушевленный первым успехом, я с помощью Виктора Юрьевича осмотрел место происшествия и получил кое-какую дополнительную информацию. В царапинах изуродованных молоденьких сосенки и березки мы обнаружили фрагменты краски синего цвета, а на большой березе два бурых пятна. Одно повыше уровня моего плеча, другое – на уровне бедра. И еще – пулевые отверстия в стволах деревьев. Мы насчитали девять, но, уверен, их больше.
Все сходится! Никаких сомнений. Топор из люминия и никакого железа! Там, в нашем лагере, «Нива» с разбитой фарой и подфарником, здесь – осколки разбитой фары и подфарника «Нивы». Это раз!
Там – искореженная синяя «Нива» с фактически оторванной дверцей, вмятинами и царапинами. Здесь – фрагменты синей краски на искореженных деревьях. Это два! Там – окровавленный, полумертвый Анатолий, здесь – подозрительные бурые пятна приблизительно на уровне его самых серьезных ранений. Это три! Как-то так.
Зуев помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил, посмотрев на меня:
– Валерий с самого начала предупреждал нас, что его приятель очень опасен, что он, цитирую, «еще скажет свое слово в грядущих разборках и что именно его слово будет и решающим и последним». Так и случилось!
В дальнейшем у нас и не только у нас были основания подозревать его абсолютно во всех совершенных здесь преступлениях. Он постоянно кружил на своей «Ниве» именно там, где они совершались. Это уже и к бабке не ходи: появился Анатолий – жди труп! Народная примета.
– Поконкретнее, Петрович! – попросил, оживая, Жернаков.
– Можно и поконкретнее, с самого начала, – охотно согласился коммерсант. – На третий день нашего приезда Храмцов появился у нас в лагере на изрешеченной и основательно разбитой «Ниве», весь в крови. Кое-как затормозив, он прохрипел: «Помогите!» – и потерял сознание. Мы сто раз тебе рассказывали об этом. Маленькая деталь: в салоне валялось три пистолета. Запомним это!
– А вот про пистолеты, слушайте, вы ничего не говорили, – погрозил нам пальцем капитан.
– Молодые, исправимся! – заверил я его, а тезка лишь улыбнулся ему своей хитрющей обезоруживающей улыбкой.
– Позже, уже в больнице, – продолжил он, – Храмцов признался Валерию, что его в лесу обстреляли отморозки из черной «Волги». Кое-что в его рассказе было правдой, но далеко не все.
Хромой и словом не обмолвился о том, что если он сам, пусть и благодаря бронежилету, отделался серьезными, но не смертельными ранениями, то банда «оборотней» была им полностью истреблена в том боестолкновении. И полегли «оборотни» ни где-нибудь в лесу, а именно здесь, в тридцати шагах от нас с вами. Во время боя Храмцов, уже израненный, в какой-то момент навалился на березу и оставил на ее стволе кровавые пятна. Позже он едва живой, в полуобморочном состоянии, находит в себе силы привязать к трупам железки, когда-то оставленные фермером, и побросать их в болото. Все по-взрослому!
А вот подобрать осколки фары и подфарника, стереть кровь с березы и тем более соскрести частички синей краски с покореженных «Нивой» деревьев сил уже не хватило. Или не счел необходимым, или упустил из виду. На том и погорел.
Убежден, что группа крови пятен на березе будет соответствовать крови Анатолия. Убежден, что осколки, найденные Виктором Юрьевичем, составят с осколками, валяющимися у нас в лагере, единое целое – фару и подфарник. Убежден, что фрагменты синей краски, обнаруженные мной, полностью совпадут по цвету и составу с краской на «Ниве» Анатолия. Убежден, что пули, застрявшие в головах «оборотней», были выпущены из пистолетов, которые мы видели в салоне машины Храмцова.
С этим эпизодом, Сергеевич, мы разобрались. Все конкретно, все, убежден, будет подтверждено твоими экспертами. Как-то так. Что
