Венгерская вода - Зацаринный Сергей
– То-то я гляжу, ты говоришь «Сурож», на русский манер. Отец твой говорил – Сугдея. На греческий. Он служил Алибеку. Ты – его сыну Мамаю?
– Между Мамаем и Алибеком столько же разницы, сколько между мной и моим отцом. Мы другие.
– Алибек всегда крепко сидел в своем улусе, поближе к морским городам и русской границе. А Мамай, еще не оперившись, уже отирается у Золотого Престола. Гургеном стал.
– А еще он друг Бердибека, – негромко сказал Некомат. И добавил, словно невзначай: – Наследника.
Не знаю почему, но у меня вдруг вырвалось услышанное некогда:
– Все народы поклоняются восходящему солнцу, и никто – заходящему.
Некомат посмотрел на меня с одобрением и приязнью:
– Мамай понимает силу купцов. Силу торговли и денег. Его отец верит лишь в сабли нукеров и тумены союзников.
– У кого сила, у того и власть, – усмехнулся доезжачий.
Улыбка сбежала с губ Некомата. Его благожелательное лицо на мгновение стало жестким:
– А в чем сила? Я как-то встретил во Львове купца из города Любек, что на берегах Янтарного моря. Он рассказал, что за год в его порту отгружается товаров на двести десять тысяч марок. Это ордынская дань с Руси за тридцать лет. Караван из трехсот верблюдов, груженых серебром. И эти люди ищут путь в наши края.
Злат неожиданно расхохотался. В ответ на наше недоумение он пояснил:
– Да я о своем. Вспомнил посланца от этих самых купцов с Янтарного моря, который двадцать лет назад тайно приезжал в Сарай. Его одна баба, воспылав страстью, заперла в бане и удерживала там насильно, отобрав одежду. Хорошо, мы с Могул-Бугой его тогда вызволили, а то никакое серебро бы не спасло. Из твоего рассказа я уже понял, что за этим сосудом с эликсиром вечной молодости охотится Мамай. Ему про эликсир нашептал твой отец, вот только он-то откуда узнал? Он же отродясь в Мохши не бывал и про Баялунь только в сказках слышал.
– Генуэзец знакомый рассказал. Будто египетский купец, торговец благовониями, на самом деле охотится за снадобьем, спрятанным в могиле царицы Баялунь. Что само это снадобье не что иное, как легендарная мазь императрицы Зои, позволяющая сохранить красоту на долгие годы. Рецепт ее попал к Баялуни от ромейских царевен, что жили при Ногае, ведь его сын женился на дочке императора. Вот сосуд с этим снадобьем царица и велела положить с ней в могилу вместе с волшебным платком, на котором изображен единорог. Этот зверь всегда считался олицетворением мужской мощи. Потому этот платок вызывает прилив желания у мужчины. Вроде как Баялунь, уже будучи немолодой, так привлекала к себе хана Узбека. Такой товар всегда пользуется спросом при царских дворах. Я как раз ехал в Сарай, к Мамаю. Он сразу загорелся, отправился к Тагаю. Дальше ты все и без меня знаешь.
– Мамай твой далеко пойдет, коли шею себе не свернет. А что это за генуэзец? Купец?
– Нет. Приказчик или слуга чей-то. Отец его давно знает. Скорее всего, какой-нибудь мастер по тайным делам.
– Так какая тебе помощь от меня нужна?
– Платок. Можешь его мне не отдавать. Только доставь в Гюлистан. И отдай вместе с отчетом о расследовании.
– В чем твоя корысть, догадаться несложно. Платочек приметный, его многие видели и многие помнят. Самое главное, его хорошо знает Тайдула. Ты ведь не знаешь, кому все это приготовил в подарок Мамай? Тайдула всегда завидовала Баялуни и боялась ее. Не могла понять, почему она, такая молодая, красивая и хитрая, проигрывает старухе. Лишь после смерти Баялуни она смогла стать тем, чем стала. Могущественной ночной кукушкой, в чьи руки сходятся нити власти. Всю жизнь эта женщина любила только одно – власть. Зачем ей сейчас это зелье, этот волшебный платок, будто бы возбуждающий мужчин? Любви захотелось на старости лет? Власти! Любой. Над царством, над слугами и эмирами, над мужчинами. Чтобы заглядывали в глаза и ждали милости. А еще хочется превзойти ту, которой всегда завидовала. Она и организовала эту охоту, где загонщиками мы с тобой. Меня прислал Джанибек, тебя – Мамай. Раз тебе так нужен платок, значит, сосуд с зельем уже у тебя? Без платка ведь он простой горшок. Неведомо с чем. Я тебе платок показал. Теперь твоя очередь.
Некомат не успел ответить. Илгизар, который до этого внимательно слушал, теребя свою бороду и боясь пропустить хоть слово, вдруг выпрямился и вложил ладони в рукава:
– Тебе не нужно спешить. Ради встречи с нами ты пожертвовал ужином, да и я уже проголодался. Давайте поедим. Все равно я знаю, что находится в этом сосуде. Там отрава.
– Думаешь, нам кусок в горло полезет, пока мы не узнаем, что ты нам собрался рассказать? – только и вымолвил Злат.
Илгизар важно кивнул:
– Помнишь, я говорил, что мне в этом деле непонятны две вещи. Зачем злоумышленнику понадобилось завладеть именем египетского купца, и для чего он выспрашивал у москательщика про мазь императрицы Зои. Этот достойный юноша дал мне ответы. Целью вдохновителя этой дьявольской затеи было вовсе не похищение таинственных реликвий из гробницы Баялуни. Его целью было отправить в царство мертвых живую царицу. Он не собирался спешить. Наверняка яд в этом сосуде очень долго действующий, настолько, что никто ничего не заподозрит. А на случай всяких подозрений и нужна магия. Которая, как известно, недоступна разуму и перед которой бессильны ученые мужи. Ведь здесь место знания заступает вера. Преклонение Тайдулы перед старой царицей и должно было стать той силой, которая затуманит разум. Тем более что лучше всего человека может обмануть только он сам. Тайдула не раз видела у покойной царицы платок с единорогом. Возможно, слышала что-то о его магических свойствах. Кроме того, она наверняка видела в свое время помолодевшую Баялунь и, подобно другим, гадала о причине этого. Среди прочих тогда ходили и слухи о легендарной мази императрицы Зои, и они очень походили на правду. Ромейские царевны жили при дворе Ногая, который Баялунь хорошо знала. Поэтому она сразу поверила в сказку об унесенных в могилу магических сокровищах. К тому же охотился за ними не какой-нибудь легковерный лопух или обычный мошенник. Это был богатый купец, специально приехавший из-за моря из далекой и таинственной страны. Магрибский колдун из сказки. Как не поверить? Понятно, что сам купец в таком деле мог только помешать. А чтобы оживить старую сказку и придать правдоподобие всей этой истории, самозванец стал расспрашивать в Мохши про мазь императрицы Зои.
Мы слушали его как громом пораженные. Некомат от изумления открыл рот. Так бывает, когда на глазах базарной толпы, долго пытавшейся распутать мудреный узел, фокусник делает это легким движением. Всего лишь дернув за веревочку. Илгизар торжествующе улыбнулся, наслаждаясь произведенным впечатлением, и повернулся к купцу:
– Я рассказал, как было дело. Думаю, лучше тебя никто не сможет догадаться о причинах. Чем Тайдула могла помешать генуэзцам?
Некомат не ответил. Он так и сидел, ошарашенный, с открытым ртом. За него сказал доезжачий:
– Что Тайдула помогает венецианцам, знают все. Еще двадцать лет назад она им спроворила договор заключить. Тогда большие дела творились, даже хан переехал в Новый Сарай. Поговаривали, что в угоду Венеции. Они через те места новую караванную тропу на Восток торили.
– Сейчас у Генуи с Венецией война, – очнулся Некомат. – Вроде генуэзцы верх берут, а значит, дорогу через Тану закроют. Только что Тана без восточных караванов? Товары с Востока теперь идут через Тавриз. Оттуда – или в сирийские порты, или в Трапезунд. Из Трапезунда до Сурожа или Белой крепости рукой подать. После их на Львов везут или вообще по древней дороге через Русь к Янтарному морю. А Джанибек Тавриз собирается воевать. Что после этого будет Тана? Тогда, кто с ханом поладит, получит всю восточную торговлю.
Илгизару потребовалось совсем недолго порисовать пальцем перед собой, чтобы снова сунуть ладони в рукава:
– Скорее всего, план родился у злоумышленника, когда он плыл на корабле вместе с египетским купцом. Возможно, среди разговоров кто-то коснулся истории про мазь императрицы Зои, и его осенило. Оставалось только убедить купца поехать в Мохши. Сделать это оказалось несложно, рассказывая о невероятной дешевизне мускуса и бобровой струи в тех краях. Потом он предложил эту историю Авахаву. Теперь нужно было найти человека, знающего арабский язык, и приготовить отраву. Возможно, этот генуэзец сам и был таким человеком. А вот с отравой так быстро не могло получиться. Здесь ошибиться было нельзя, но и ждать тоже не следовало. Поэтому один человек устремился за Омаром, чтобы заменить его в Бельджамене (в ином месте осуществить этот план незаметно было бы трудно), а второй должен был потом привезти яд. Видно, на это им потребовалось довольно много времени, потому дело так надолго и затянулось. А когда покупатель вернулся, продавец уже пропал.
