Венеция. История от основания города до падения республики - Джон Джулиус Норвич
Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Правление Андреа Дандоло и впрямь началось благополучно, но как раз тогда сложился давно задуманный папой союз для крестового похода против турок. В состав лиги вошли Византийская империя, королевство Кипр и родосские госпитальеры, а также Папская область и сама Венеция, чей флот из пятнадцати галер захватил несколько стратегически важных пунктов на побережье Анатолии, включая город Смирну. Смирна осталась в руках христиан еще на полвека, но лига вскоре распалась, в типично венецианском духе переродившись в деловое соглашение: в награду за оборону христианского Средиземноморья папа уступил Венеции всю церковную десятину, которую соберут в пределах республики за следующие три года.
Одно из государств особенно ярко блистало своим отсутствием в составе лиги. На протяжении последних сорока лет Генуя формально находилась в мире с Венецией, но ожесточенная торговая конкуренция между двумя республиками за это время только усилилась, и на деле отношения оставались, мягко говоря, натянутыми. Как и прежде, главным яблоком раздора оказался Крым. Именно там, и прежде всего в портах Каффы и Солдайи (современного Судака) проходили регулярные караваны, везшие меха и рабов с Русского Севера, тюки шелка из Центральной Азии, пряности из Индии и с Дальнего Востока; именно там ставки были самыми высокими, конкуренция – самой отчаянной, махинации – самыми беззастенчивыми, а стычки случались буквально на каждом шагу. В 1344 г. положение несколько улучшилось: соседние татарские племена напали на венецианцев и генуэзцев одновременно, и дож Генуи (не кто иной, как Симон Бокканегра, герой одноименной оперы Верди) отправил в Венецию посольство с предложением заключить союз и совместно бойкотировать татарские товары. Но татары, когда находились в более миролюбивом настроении, представляли собой самых выгодных торговых партнеров, и договор был обречен еще до того, как его подписали. Генуэзцы нарушили его почти сразу; венецианцы (которые на деле, скорее всего, тоже не удержались, но сумели действовать скрытно) выразили протест и заявили вдобавок, что генуэзские купцы в Трапезунде незаконно помешали им укрепить свой квартал в городе. В ответ они услышали, что Трапезунд – генуэзские угодья: венецианские купцы торгуют там, да и по всему побережью Черного моря, исключительно по милости и снисхождению Генуи. Это уже было не просто оскорбление, а прямой вызов, ставивший под сомнение законность всей венецианской торговли в этом регионе. Стало ясно, что войны не избежать; отложили ее только из-за катастрофы, в сравнении с которой даже будущее венецианской торговли отошло на второй план.
Среди ценных, хоть и спорных по происхождению грузов, вывезенных венецианскими и генуэзскими купцами из Крыма в начале 1348 г., оказались самые зловещие четвероногие за всю историю – крысы, принесшие в Европу «черную смерть». К концу марта Венеция превратилась в рассадник чумы, а когда весна сменилась летом и наступила жара, умирать стало по 600 человек в день. Дож назначил комиссию из трех человек, чтобы остановить распространение болезни, но она оказалась бессильна. Специальными баржами тела вывозили на дальние острова лагуны и там хоронили, насыпая поверх слой земли толщиной не менее пяти футов. Однако этих мер вскоре оказалось недостаточно. Лодочники ежедневно объезжали каналы, выкрикивая уже привычные горожанам слова: «Corpi morti! Corpi morti!» («Мертвые тела!»), но множество умерших все равно оставались лежать по домам, откуда их было некому вынести. Почти все врачи умерли или разбежались из города за первые несколько недель[166]. Отчасти – в надежде смягчить Господень гнев милосердием, а отчасти – потому что охранять тюрьмы все равно было некому, должников и прочих преступников выпустили на волю, но эпидемия продолжала свирепствовать. Когда она наконец отступила, обнаружилось, что не менее пятидесяти благородных семейств полностью вымерло, а в общей сложности Венеция потеряла три пятых населения.
Генуя тоже сильно пострадала. Казалось бы, после таких ужасных бедствий вражда между республиками должна была утихнуть хотя бы на время; и действительно, старый договор о совместном противодействии татарам ненадолго воскрес. Но в 1350 г. генуэзцы внезапно, без всякого повода, захватили несколько венецианских судов, стоявших на якоре в порту Каффы. Дандоло отправил в Геную послов с протестом и требованием компенсации, но встретил обычный отпор, и разразилась война, тучи которой сгущались уже так давно. Первая победа осталась за венецианцами, чей флот под началом Марко Руццини захватил и уничтожил десять из четырнадцати генуэзских кораблей в гавани Негропонта[167]. Но генуэзцы нанесли ответный удар: четыре их судна, которым удалось спастись, ушли на Хиос (остров, недавно отобранный у Византии), и там по счастливой случайности обнаружили еще девять галер, готовых к бою. Под командованием Филиппо Дории все тринадцать кораблей поспешили обратно к Негропонту. В ноябре остров был покорен и разграблен; при этом генуэзцы захватили двадцать три венецианских торговых судна.
Потеря одной из самых ценных колоний тяжело ударила по венецианской экономике, но еще тяжелее оказалось смириться с унижением. Местный балло предстал перед судом, но был оправдан, а всю вину возложили на Руццини, который не вовремя ушел за подкреплением на Крит: заявив, что он слишком задержался в пути без всякой на то необходимости, его отстранили от командования. Война, однако, не закончилась, и впереди ждали еще более жестокие и масштабные сражения. По счастью, Венеции было кому предложить союз. Король Педро Арагонский, стремившийся ослабить влияние Генуи в Западном Средиземноморье, согласился предоставить восемнадцать полностью снаряженных боевых кораблей, если Венеция выплатит две трети стоимости их содержания. Византийский император Иоанн VI, насколько позволяло плачевное состояние его финансов, тоже не упустил шанса поставить генуэзцев на место: они не только лишали дохода его столицу, перетягивая торговлю в свою галатскую колонию (где годовой оборот был в семь раз больше, чем в самом Константинополе), но и без спросу хозяйничали на таких византийских островах, как Хиос и Митилена. Впрочем, совсем избавиться от генуэзцев Иоанн не хотел, понимая, что на смену им тут же придут венецианцы. Он охотно предоставил дюжину снаряженных и вооруженных галер, выдвинув условие, что Венеция будет оплачивать те же две трети содержания, а в случае победы сотрет Галату с лица земли и возвратит империи захваченные генуэзцами острова и те самые камни из короны, которые были заложены семью годами ранее.
Переговоры, предшествовавшие этим
