Бернард Корнуэлл - Хаос Шарпа
Шарп усмехнулся:
— Если вы не возражаете против путешествия с португальским офицером, который воображает себя поэтом и философом, то я знаю подходящего человека.
— Я ирландец, и нет ничего, что мы любили бы больше философии и поэзии.
— Он ещё и адвокат.
— Если он доведёт нас до Понте Ново, Господь простит ему этот грех, — развёл руками Хоган.
В соседнем классе женщинам было весело, но пришло время закончить вечеринку. Дюжине лучших стрелков Шарпа предстояло починить ботинки и запастись патронами. Пришло время мстить.
Глава 10
Кейт сидела в углу кареты и плакала. Карета никуда не ехала. Это вообще трудно было назвать каретой: она и наполовину не была так удобна, как изящный кабриолет, на котором они приехали с виллы и оставили в Опорто, и совсем не так крепка и вместительна, как та, на которой в марте её мать переправилась через реку на юг. Кейт теперь жалела, что не отправилась вместе с матерью, а, находясь в плену любовного романа, свято верила, что впереди её ждёт только солнечное небо, ясные горизонты и бесконечная радость.
Вместо всего этого она сидела в двухколёсном наёмном экипаже с протекающим кожаным верхом, поломанными спицами в колёсах и полудохлым мерином в упряжке; и сама повозка никуда не ехала, потому что отступающая французская армия застряла на дороге к Амаранте. Дождь свирепо стучал по крыше, срывающиеся сверху капли падали на колени Кейт, но её это мало заботило. Она плакала, сжавшись в уголке.
Дверца экипажа приоткрылась, внутрь заглянул Кристофер.
— Будет немного взрывов, но нет никакой надобности волноваться. — сказал он.
Он помолчал, понял, что его слова не произвели утешающего эффекта, и прикрыл дверцу. Потом снова открыл её и пояснил:
— Они взрывают пушки. Будет много шума.
Кейт это совершенно не трогало. Она мучила себя вопросами, что будет с ней дальше, и перспективы впереди рисовались настолько пугающие, что она залилась слезами с ещё большей силой, в то время, как взорвалась первая пушка с забитым наглухо дулом.
На следующее утро после падения Опорто маршал Сульт был разбужен ужасной новостью: португальская армия отвоевала Амаранте. Единственный мост, по которому можно было переправить орудия, фургоны и телеги в Испанию, к французским укреплениям, оказался в руках противника. Пара горячих голов предложилиа прорываться, но разведка сообщила, что португальцев в Амаранте много, что мост заминирован и на холме возле шоссе стоит артиллерийская батарея. Несомненно, потребовался бы как минимум день кровавого ожесточённого штурма, чтобы пересечь Тамегу в этом месте; к тому же, очень вероятно, что португальцы, отступая, уничтожили бы мост. Одного дня для штурма у Сульта не было, потому что Артур Уэлсли успел бы подойти из Опорто. Оставалось одно: бросить весь колёсный транспорт — фургоны, пушки, телеги с боеприпасами, кареты, полевые кузницы. Двадцать тысяч солдат, пять тысяч гражданских, которые шли с армией, четыре тысячи лошадей и почти столько же мулов должны постараться изо всех сил, чтобы пересечь горы.
Но Сульт не собирался оставлять отличные французские пушки, чтобы потом враг повернул их против него. Каждое орудие зарядили четырьмя фунтами пороха, плотно забили по два ядра и поставили дуло к дулу. Стрелки отчаянно пытались не дать дождю затушить пальники. Потом по команде они подожгли запалы, огонь побежал вниз, к пороховому заряду; орудия выстрелили друг в друга — и отпрыгнули назад, изрыгая дым и огонь, с лопнувшими стволами. Некоторые артиллеристы, уничтожая свои пушки, плакали, другие с проклятьями рвали ножами и штыками мешки с порохом, чтобы он испортился под дождём.
Пехоте приказали выбросить из ранцев всё, кроме пищи и боеприпасов. Офицеры устроили досмотр и заставили своих людей выбросить всё награбленное за время боёв. Столовые приборы, подсвечники, блюда — всё это должно было остаться на обочине, когда армия начнёт путь в горы. Лошадей, волов и мулов, которые тащили орудия и фургоны, пришлось застрелить, чтобы не отдавать врагу. Умирающие животные кричали и бились в конвульсиях. Раненых, которые не могли идти, оставили в фургонах, раздав им мушкеты, чтобы они, по крайней мере, могли попытаться защититься от португальцев, потому что, несомненно, они очень скоро найдут их и попытаются свести счёты с беспомощными людьми. Сульт приказал поставить у дороге армейскую казну — одиннадцать больших бочонков серебра. Проходя мимо, солдаты брали по горсти. Женщины, подоткнув юбки, тоже брали деньги и старались не отстать от своих мужчин. Драгуны, гусары и егеря вели своих лошадей. Тысячи мужчин и женщин поднимались в бесплодные холмы, оставляя позади фургоны, груженные бутылками вина и порто, украденными из церквей золотыми распятиями и фамильными портретами, снятыми со стен особняков Северной Португалии. Французы были уверены, что уже завоевали Португалию, они просто ждали подкреплений, чтобы двинуться на Лиссабон, и никто не понял, почему столь внезапно всё рухнуло, почему Король Николас обманул их ожидания, и они теперь отступали под проливным дождём.
— Если вы останесь здесь, вас изнасилуют, — заявил Кристофер Кейт.
— Меня насиловали каждую ночь, — рыдала Кейт.
— О, ради Бога, Кейт! — Кристофер в гражданском платье держал распахнутой дверцу кареты, и дождь стекал с угла его треуголки. — Я не оставляю вас здесь.
Он схватил её за запястье и, несмотря на крики и сопротивление, потащил из кареты.
— Идите, чёрт вас возьми! — ругался он, таща её вверх по склону.
За несколько секунд синяя гусарская форма, в которую, по настоянию Кристофера, оделась Кейт, промокла насквозь.
— Это не конец, — сказал Кристофер, больно сжимая её тонкое запястье. — Всего лишь вовремя не подошло подкрепление. Мы вернёмся.
Несмотря на все страдания, которые она испытывала, у Кейт нашлись силы, чтобы задаться вопросом: кого он имел в виду, когда говорил «мы»? Себя и её? Или себя и французов?
— Я хочу домой! — кричала она.
— Я устал от ваших воплей! Заткнитесь и продолжайте идти! — отрезал Кристофер, продолжая тащить её за собой.
Кожаные подошвы её новеньких ботинок скользили.
— Французы выиграют войну! — уверенно заявил Кристофер.
Он сам в этом больше не был уверен, но, прикинув расстановку сил в Европе, убедил себя, что выбрал верный пуь.
— Я хочу вернуться домой, в Опорто! — рыдала Кейт.
— Мы не можем!
— Почему? — она попыталась вырвать руку и, хотя ей это не удалось, он вынужден был остановиться. — Почему?
— Мы не можем вернуться. Двигайтесь же! — и он потащил её дальше.
