Фредерик Марриет - Многосказочный паша

Говоря так, Юсуф со своими щетками, бритвами и мылом удалился. В бешенстве пробегал он часа два по улицам, и каждому встречному смотрел в глаза, думая отыскать тех, на кого хотел излить весь свой гнев.

Пробегав довольно долго, сел он на большой камень.

— Хорошо же, — сказал оп, — я все-таки Юсуф, и моя надежда на Бога Но я сделал бы лучше, если бы вместо того, чтобы бегать за этими бестиями, подумал о средствах достать себе ужин

С этими словами он встал, пошел домой, оделся получше, свернул красный бумажный шарф в тюрбан, взял ковры, которые употреблял при молитве, и намеревался идти на базар, чтобы там продать их. Проходя мимо мечети Гуссейна, он увидел в ней нескольких мулл, читавших и толковавших трудные места в коране Юсуф преклонил колени для молитвы, и когда воротился к дверям мечети, встретился в них с женщиной, которая, по видимому, кого-то дожидалась. Она начала говорить с ним:

— Господин, — сказала она, — по вашей хорошей одежде вижу, что ваша милость служит у кади.

— Чего ты хочешь? Я — Юсуф, и моя надежда на Бога

— О мой хаджи, будьте моим защитником! У меня есть должник, который присваивает себе мою собственность

— Вы можете в этом положиться на меня, — отвечал Юсуф — Я сильная рука закона, и мое влияние на двор столь велико, что недавно я подал мысль для двух указов.

— Вот великие слова!

— Теперь скажите мне, кто ваш должник? Я представлю его перед кади. Скорее объясните мне, в чем дело, и я, справедливо ли ваше требование, или нет, за несколько драхм все обработаю в вашу пользу.

— Я хочу жаловался на моего мужа, который ушел от меня и расточил мое приданое: пять динарий, платья и уборы

— Чем занимается ваш муж?

— Он плетет коробки.

— Не теряя времени, моя милая, покажите мне это чудо несправедливости, и, клянусь Аллахом, я пристыжу его.

Тут женщина развила чалму, в которой находились ее деньги, вынула оттуда три драхмы и вручила их Юсуфу. Юсуф взял деньги и, приосанясь, чтобы более походить на благородного, велел вести себя к виновному. Женщина привела его к большой мечети, где муж ее, маленький тщедушный человечек, с большим рвением исполнял свои молитвы. Юсуф схватил его за ворот и, не сказав ни слова, хотел вытащить оттуда.

— Во имя пророка, к какому разряду сумасшедших принадлежите вы! — воскликнул изумленный богомолец. — Пустите меня, вы сломаете мне спину. Дайте мне по крайней мере надеть туфли, и тогда, пожалуй, я последую за вами

Около них собралась куча любопытных.

— О, все должно обнаружиться! — сказал Юсуф — Он должен жене своей, и я их судья. Я требую, чтобы вы возвратили жене вашей пятнадцать динарий и, кроме того, все украшения и вещи, которые были у вас в последние пятьдесят лет.

— Как же это может быть, — воскликнул маленький человечек, — когда мне всего от роду сорок лет?

— Может быть, — отвечал Юсуф, — но с законом нельзя шутить, это вы сейчас увидите. Пойдемте к кади.

Пройдя несколько шагов, обвиняемый начал говорить тихо Юсуфу:

— Храбрый и могущественный господин, вчера вечером я поссорился с женой из-за ее безрассудной ревности. Я оправдывался, но не мог привести никаких доказательств моей невинности Стоит лишь мне провести с ней одну ночь, и все пойдет на лад, а потому прошу вас, человеколюбивый господин, о вашем посредничестве.

— Так вы не могли привести никаких доказательств? — сказал Юсуф.

— Точно так, добрый господин, — отвечал тот, всовывая ему в руку пять драхм.

— Поэтому тут не было никакого проступка, — сказал Юсуф, кладя в карман полученные деньги, — и вы ни в чем не виноваты. Послушайте, сударыня, кажется, тут нет преступления. Ваш супруг говорит так, и вы не имеете доказательств. Следовательно, вам нечего и требовать. Ступайте-ка лучше домой вместе с ним. Он добрый малый и опять ваш, за три драхмы, которые вы мне дали — довольно, впрочем, дешево! Вот — мое решение! Женщина, которая уже и сама досадовала на свою жалобу, была очень довольна, что дело кончилось мирно, и после многочисленных поклонов ушла со своим дражайшим муженьком

— Клянусь Аллахом! — воскликнул Юсуф. — Вот превосходное занятие! Я посвящу себя этому занятию до смерти.

Говоря так, он пришел домой, взял свой корой, закупил вина и прочих припасов, осветил комнату, провел этот вечер, как и прежние, в угощении себя и в пении.

Между тем как Юсуф работал за своим столом, халиф желал проведать о действии второю указа.

— Джаффар, — сказал он, — хотелось бы знать, удалось ли мне уложить этого пьяницу в постель с голодны л желудком. Посетим-ка его.

— Во имя Аллаха, халиф, — отвечал Джаффар, — оставьте все шутки с этим пьяницей Аллах освободил нас из рук его, но что будет с нами, если он голоден и з отчаянья?

— Твоя мудрость никогда не уменьшится, — сказал халиф, — твои слова самой истины, и, несмотря на то, р. все-таки хочу еще раз видеть этого безумца

Джаффар не смел противоречить, он велел принести платья, и опять отравился с халифом и Мезруром. Снопа изумились они, увидав дом освещенным, как и прежде; н когда ветер распахнул одну из занавесок, они заметили на стене тень Юсуфа: борода его от сильного движения челюстей заметно шевелилась, в руке держал он чарку вина.

— Кто там? — закричал Юсуф, когда Джаффар, по повелению халифа, постучал в двери.

— Ваши друзья, дорогой Юсуф; ваши друзья муссульские купцы. Да будет мир над домом вашим!

— Что до меня, то не желаю вам ни мира, ни счастья, стаоые совы! — отвечал Юсуф, выйдя на террасу. — Клянусь Аллахом, если вы сейчас же не уберетесь от меня, то я сойду к вам с дубиной.

— Но, дружище, — воскликнул Джаффар, — нам нужно сказать только два слова!

— Так скорее говорите их, потому что никогда нога ваша не будет в моем доме, злосчастные, разорившие всех водоносов и банщиков.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил халиф — Мы вас не понимаем.

— Как! — отвечал Юсуф — Разве вы ничего не знаете о сегодняшнем указе?

— Господин! Сегодня мы были так заняты сортировкой товаров, что не имели вовсе времени выйти ни на шаг и потому ни о чем, случившемся в Багдаде, не знаем.

— Ну, так войдите же, вы должны узнать все. Но теперь же клянитесь именем пророка, что вы не будете ничего предполагать, потому что все, что вы ни предполагали, сбылось, словно было вырезано на рубиновой печати Соломона.

Условия были приняты, и халиф со своими спутниками был впущен. Все было внутри в том же порядке, как и вчера.

Когда они угечиоь в yглу, Юсуф начал:

— Итак, почтенные гости, вы ничего не знаете, что случилось сегодня; ничего не знаете о том, что выдумала пустая голова халифа?