Игорь Скарбек - За Тридевять Земель
— Это она? — негромко спросил один из вошедших. Едва заметный акцент обнаруживал в нем чужестранца.
— Точно так, ваша милость, она, прелестная Беатрис, на чью долю выпало столько страданий...— горестно ответствовал седобородый мексиканец в лохмотьях и с помятым сомбреро в жилистых руках, почтительно стоявший позади своего спутника.
— Итак, стало быть, середина шестнадцатого столетия... Основание инквизиции...— то ли продолжая прерванный разговор, то ли рассуждая сам с собой, проговорил тот, кого назвали «ваша милость».— Однако нельзя ли, почтеннейший, поподробнее...
— Разумеется, ваша милость, разумеется.
Негромко, но затем все более и более увлекаясь, повел мексиканец свой рассказ об одной из великих трагедий прошлого.
Все было и в самом деле трагично — иначе не назовешь... В начале XIV столетия группа родов из индейского племени аймара, объединенных впоследствии под общим названием «инки», образовали могущественное государство Тауантисуйо, что означает «Четыре страны света». Территория его простиралась на нынешние Боливию, Перу, Эквадор и северные районы Чили. Это было рабовладельческое общество. На вершине иерархической лестницы стоял наследный глава государства Сапа Инка (Единственный Инка — Сын Солнца), род которого восходил к самому Богу. Дабы не осквернять род, члены семьи Сапа Инки могли вступать в брак только между собой. Сосредоточивая всю полноту власти в своих руках, Сапа Инка считался лишь с мнением жрецов, представлявших избранную касту, и мыслителей-амаута. Последние обучали членов его семьи тайнописи — кильке, пользоваться которой могли лишь очень немногие.
В религии инков наиболее значимое место занимал культ предков. Инки мумифицировали умерших представителей знати и в одеждах, украшенных драгоценностями, погребали их в склепах, вырубавшихся обыкновенно в скалах. Язычники-инки поклонялись Солнцу, Луне, Земле и Воде. Храм Солнца и храм Луны были поистине чудом зодчества. В восточной стене центрального зала первого из них был помещен золотой диск Дневного Светила с изумрудными глазами. Между храмами находилось так называемое Солнечное поле, иначе «Золотой сад», в котором растения и птицы, животные и люди были отлиты из золота и серебра. Свободный доступ в храм Солнца разрешался лишь самому Сапа Инке.
Конец Великой Империи инков был ужасен. Их армия не смогла оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления завоевателям-конкистадорам... С тех пор, то есть с начала XVI столетия, вся духовная жизнь новой испанской колонии находилась под недремлющим оком Римско-католической церкви. Все, что противоречило церковным догмам, было уничтожено, в том числе и бесценные письменные документы, хранившиеся в храмах Солнца и Луны. Отнюдь немаловажной причиной их уничтожения явилось также и то, что тексты — небольших размеров, причудливо разрисованные холсты — были заключены в драгоценные рамы. Конкистадорам, не слишком умудренным даже в своей грамоте, памятники письменности были попросту ни к чему; зато дорогостоящее их обрамление, совершенно естественно, не могло оставить идальго равнодушными.
Не подлежит, однако, сомнению и другой факт: по какой-то неизвестной до сей поры причине сами инки уничтожили часть холстов. Согласно одной из версий толчком к этому послужила страшная эпидемия, косившая людей в начале столь недоброго для Великой Империи инков XVI столетия, от которой умер сам Сапа Инка, отправившийся на Север страны для подавления непокорных восставших племен. Предание гласит, что в связи с этим верховный жрец храма Солнца сказал: «Нужно запретить употребление письма, и тогда беда отступит». Рассказывают также, что, когда один из амаута попытался тайно сохранить часть предназначенных к сожжению холстов, его сожгли самого.
Много золота и драгоценных камней вывезли в Европу испанские конкистадоры. В числе их был и десятиметровый в диаметре золотой диск из храма Солнца, весивший целую тонну. В Мадриде он был переплавлен. Однако значительную часть своих богатств инкам удалось-таки спрятать в тайниках и увезти затем на Север. Сохранилось предание, что где-то далеко на Севере есть пещера, в которой инки укрыли свои несметные сокровища; там же будто бы находятся и золотые фигуры всех правителей Тауантисуйо...
— Ну а о печальной судьбе Беатрис я уже рассказывал вашей милости.
Восьмилетняя девочка, дочь одного из оставшихся в живых последних вождей Великой Империи, Сайри Тупака попала в лапы католических монахов и конкистадоров. Ее пытали, насиловали... но она каким-то чудом выжила.
Ее бросили, о ней забыли. Однако, когда испанцам потребовалось «узаконить» свою власть над побежденным, но так и не сломленным народом, о ней снова вспомнили. Ибо она осталась единственной живой наследницей престола Тауантисуйо из рода Сапа Инки. Вездесущие отцы-иезуиты быстро подыскали ей жениха. Им стал родной племянник основателя Общества Иисуса Иньиго Лойолы — Мартин.
— Теперь, Экселенц...— столь неожиданное обращение, казалось, совсем нечаянно сорвалось с уст продолжающего свой рассказ мексиканца,— теперь ваша милость видит перед собой сцену свадьбы Беатрис с этим идальго... А так как племянник Лойолы был женат на последней и единственной наследнице престола инков, то иезуиты и по сей день полагают, что все золото, все письмена «по праву наследства» должны принадлежать именно их ордену. Но обратила ли ваша милость внимание на орнамент, украшающий подвенечное платье Беатрис? Эти разноцветные полосы, квадраты и прямоугольники, повторяющиеся в строгой последовательности... Ведь это письмена! Мало того, я полагаю, что они могут указывать, где именно инки укрыли свои сокровища, а главное — уцелевшие полотна! Я слышал, что ваши соотечественники видели их еще в прошлом столетии, где-то в горах Сьерра-Невады, в Калифорнии. Видели! Но где именно?..
Постояв еще немного перед картиной, ни словом более не обменявшись, мексиканец и его загадочный собеседник вышли из храма...
Миновав галечную пойму неширокой реки, Лешек Мавр и его спутники выбрались из густых чапарралевых зарослей и очутились в глубокой замкнутой дебре, покрытой слегка пожухлой порослью трав. Здесь они наконец получили возможность осмотреться. Место было им незнакомое. По правую руку простирался пологий склон, покрытый земляничными деревьями и вековыми раскидистыми дубами с морщинистой корой. Прямо поднимались отвесные, лишенные какой бы то ни было растительности базальтовые кручи, известные у индейцев под названием Дьявольских Столбов. Несколько левее от их подножия едва различимо змеилась тропинка, сворачивавшая в поросшее красноствольными чажными деревьями ущелье. Именно туда и направлялись наши путники, держа на поводу навьюченных месков. Сопровождавший россиян отряд индейцев вновь, как и в прошлый раз, наотрез отказался двигаться дальше, едва только приблизились они к сим «заколдованным», по мнению краснокожих, местам. Оставалось лишь дивиться неизменности их таинственных страхов.
