Рафаэль Сабатини - Меч ислама
Принц не стал дожидаться признания.
— О! Теперь я понимаю! — воскликнул он. — Это все та же старая вражда между вашими семействами. Так, значит, несмотря на ложное перемирие, она все еще продолжается! Значит, вы лишь притворялись, а теперь решили отплатить, забыв о всех, кем жертвуете ради удовлетворения своей жажды мести? Вам безразлично, что вы предали дело христианства и перечеркнули самые сокровенные мечты императора. Это так, мессир Просперо?
Просперо покачал головой.
— Не так. Я должен признать, что вражда существует. Воспользуйся я сложившимися обстоятельствами для мщения, кто мог бы меня обвинять, зная, в чем тут дело? Как уже сказал дон Алваро, был Шершел, а затем и многое другое. Весть о том, что я выжил, канула вместе с посыльным, который должен был забрать выкуп за мое освобождение. Это было подстроено, чтобы сгноить меня в мусульманском плену. Но и это не главное. Надо было спасать от Драгута монну Джанну. Корсар, разумеется, тоже хотел поквитаться с Дориа, и родство моей невесты с этим семейством сделало ее вдвойне для него желанной. Она была предназначена для гарема Драгута. Ее выкуп составлял ту же сумму, которую я когда-то потребовал за освобождение этого пирата. — И он с горечью добавил: — У меня не хватило смелости оставить ее в его власти. Требовать этого от меня — значило бы требовать чего-то сверхчеловеческого.
Глубоко тронутый, дон Алваро воскликнул:
— Черт возьми, да одного этого достаточно, чтобы оправдать вас! Однако учтивое лицо принца Оранского оставалось непроницаемым. Он вздохнул.
— Короче говоря, ваша вражда закончилась желанным для вас исходом: вы ведь погубили Дориа. Обесчещенный, презираемый, он уже никогда не оправится от этого удара. Вместе с поспешным заявлением адмирала о его триумфе император получит мои донесения о разорении Драгутом Корсики. Так что Дориа предстанет в облике самонадеянного, тщеславного хвастуна, и император его, несомненно, низложит. — И он мрачно добавил:
— Так что вы победили, синьор Просперо, победили в этой затянувшейся ужасной дуэли.
— Я понял. Но вы, ваше высочество, никак не поймете, что все это произошло случайно и не готовилось заранее. Я Отнюдь не стремился погубить Андреа Дориа.
— Но вы не станете притворяться, что вам его жаль? Просперо протестующе взмахнул рукой.
— На моем месте только святой мог бы сожалеть. Я не святой. Случай, о котором я рассказал, — это проявление высшей справедливости, которой было угодно разрушить убийственные замыслы Дориа.
Принц ударил кулаком по столу.
— Черт бы побрал все эти кланы и распри! Смотрите, к чему все это привело: разрушены сотни корсиканских домов; убийство, насилие! Захват в рабство несчастных людей! Вы говорите, высшая справедливость? Нет, это плоды вашей вражды. Самое время насладиться ими, не так ли?
— Меня все это отнюдь не радует. Но не в этом дело. Вы узнали о том, что я сделал и почему. Вражда здесь ни при чем. Сам себя я оправдываю, но не смею надеяться на снисходительность вашего высочества. Я в ваших руках.
Принц мрачно посмотрел на него.
— Над этим надо серьезно подумать, — сказал он и отпустил Просперо.
Однако менее чем через час его опять пригласили в тот же зал, где находились вице-король, дон Алваро и еще один, незнакомый, человек, крепкий и коренастый. Это был французский капитан, только что прибывший в Неаполь. Он рассказывал о том, что два дня назад заметил примерно в сотне миль от берега Сардинии большую флотилию галер, по его мнению пиратских. Галеры направлялись на запад.
Его доклад потряс вице-короля. Он сразу решил, что это флот Драгута, который направляется в Неаполь.
Дон Алваро непрестанно чертыхался. Принц совсем пал духом: он представил себе гнев императора, когда ему доложат о появлении на пороге империи разбитого, как считалось до сих пор, пирата.
Когда гнев дона Алваро и принца наконец иссяк, Просперо невозмутимо предложил практическое решение:
— Куда бы Драгут ни направлялся, мы должны успеть дать ему сражение, прежде чем он отобьет африканское побережье.
Вице-король, бледный и раздраженный, вышагивал по комнате. Он обернулся к Просперо.
— Какими силами прикажете это сделать? Ведь Дориа находится на Джербе или где-то поблизости от нее. Чтобы добраться до него, потребуется неделя. И неделя на возвращение. Драгут все прекрасно рассчитал. Иначе он никогда не отважился бы на такой риск. — Вице-король бросил на Просперо испепеляющий взгляд. — Теперь вы видите, что натворили?
— Теперь, — ответил Просперо, — я думаю о том, что мы в силах предпринять.
— А что вы можете сделать?
— Я либо кто-то другой, если мне больше не доверяют.
— Что можно сделать, имея так мало сил? — Принц в раздражении повернулся к капитану. — Сколько галер в эскадре корсара?
— Всего мы насчитали двадцать семь судов, ваше высочество. Из них двадцать два принадлежат султану.
Его высочество вновь обратился к Просперо:
— Бог ты мой! Вы слышите? А что у нас? Тринадцать кораблей. Я включаю сюда и три галеры, полученные от его святейшества. На что нам надеяться? Нас ждет неминуемое поражение!
— Даже и в этом случае, — спокойно произнес Просперо, — мы можем сильно потрепать Драгута, лишив его возможности продолжать разбой, а это уже немало.
Дон Алваро шумно вздохнул. Принц сделал шаг назад, глядя на Просперо едва ли не со страхом.
— Вы хотите сознательно пожертвовать неаполитанской эскадрой?
— Почему бы и нет, если потребуется? Мы пожертвуем частью ради сохранения целого. При крайних обстоятельствах я считаю такую стратегию вполне разумной.
— Да, — медленно произнес его высочество, проникаясь этой мыслью,
— это мне понятно. Но… — он запнулся и вновь зашагал из угла в угол. Затем отпустил капитана и продолжал, когда за ним закрылась дверь: — Но даже если я и соглашусь пожертвовать эскадрой, то кто будет ею командовать? Кого я пошлю на верную смерть?
— Гибели можно избежать, — возразил Просперо. Алваро согласился.
— Существует же удача! В бою Случаются самые невероятные вещи! Просперо поднялся на ноги.
— Если я попрошу вас отдать эскадру под мое командование, развеет это ваши сомнения?
Острый взгляд ясных глаз принца не лишил Просперо ни спокойствия, ни решимости.
— Вы самоуверенны, дон Просперо!
— Скажем лучше, я сознаю, что от меня требуется. Ваше высочество уже говорили, что все эти несчастья — итог моих действий на Джербе. И я считаю себя обязанным сделать все, что в моих силах, чтобы исправить положение.
Принц опустил голову; тень легла на его чело. Он вновь уселся в кресло у стола и принялся задумчиво поглаживать подбородок. Просперо и Алваро молча ждали его решения. Наконец принц обратился к Карбахалу:
