Дарья Плещеева - Курляндский бес
– Как не бывать! Я всю Балтику обошел! – гордо сказал Палфейн. – А русскому царю чего ж не служить, коли моряков привечает и платит? Не нужно ли его величеству диковинных зверей? Я знаю, где можно недорого взять.
– Это хорошо. Вот, получи за службу, – и Шумилов, как полагается по московским правилам вежества, вручил старому моряку завернутые в бумажку одиннадцать талеров краковской чеканки с портретом покойного польского короля Владислава.
– В счет жалованья? – осведомился моряк.
– За одежду десять – сам ведь так сказал. И один за услугу. А жалованье тебе пойдет, когда поедем отсюда прочь. Ведь ты сейчас не столько нам, сколько герцогу служишь по мартышечьей части. Когда встретимся с князем Мышецким да когда соединимся с нашими, станет понятно, на что тебя употребить в походе.
– Тоже верно.
– Но за одно дельце плата будет сразу. Ты, Петер Палфейн, лучше нас знаешь, что творится в замке, когда и кого герцог принимает. Нужно сделать так, чтобы одна особа встретилась с герцогом наедине. Придумай что-нибудь, – велел Шумилов. – А эти два красавца будут ее сопровождать.
– Придумаю, – твердо сказал Палфейн. – И не в таких передрягах старина Палфейн выход из положения находил. Только нужно дождаться герцога.
– Подождем.
Шумилов зашел к Денизе в чуланчик и сказал, что Палфейн обещал помочь.
– Только нужно придумать, как вас довести от нашего лагеря до замка. В вашей одежде нельзя – вас сразу узнают.
– Меня можно одеть в русский кафтан, они у вас длинные, на голову – русскую шапку.
– Нехорошо женщине ходить в мужском.
– Я сама знаю, что нехорошо. Послушайте, господин Шумилов, я тут умираю от скуки. Может быть, у вас найдется хоть какая-нибудь книга?
– Душеспасительная?
– Ну, можно душеспасительную тоже, если других нет.
– Я с собой своих книг не вожу. Дома у меня полный сундук, а в дорогу брать не стал, книги – дорогие. Иные мне в Чудовом монастыре переписали, иные – из-за границы привезли. У князя Тюфякина тоже наверняка с собой разве что молитвослов, и тот – русский.
– Жаль… – Дениза вздохнула.
– Впрочем, одна книга для вас есть, если вы знаете испанский язык.
– Знаю, конечно. И испанские книги люблю.
– Но только она, эта книга… – Шумилов замялся. – Она развалилась…
– Как – развалилась?
– На отдельные страницы.
– Это не беда, велите принести.
Шумилов распахнул окно.
– Эй, люди! Сыщите мне конюха Якушку!
Якушка был на берегу – купал лошадей. Он примчался в одних портах, босой, выслушал приказание и доставил книжные листы, завернутые в холстинку. Затем, оставив Денизу в своей комнатушке, Шумилов пошел в княжеский шатер – узнавать новости и попытаться хоть как-то объясниться с князем.
Дениза развернула холстинку, взяла верхний листок и прочитала:
– «И вот, когда он уже окончательно свихнулся, в голову ему пришла такая странная мысль, какая еще не приходила ни одному безумцу на свете, а именно: он почел благоразумным и даже необходимым как для собственной славы, так и для пользы отечества сделаться странствующим рыцарем, сесть на коня и, с оружием в руках отправившись на поиски приключений…»
Она узнала начало «Дон Кихота».
Первая мысль была – о графе ван Тенгбергене. Граф ведь не расставался с «Дон Кихотом». Казалось, и в могилу с этой книжкой ляжет. Поссорился он с Сервантесом, что ли? Разодрал книжку и выбросил, а московиты из любопытства подобрали? Последнее, что было у него замечено, – «Хромой Бес».
Ильича дома не было – пошел за продовольствием. А кого-то нужно было послать за Шумиловым.
Дениза знала, что к окну подходить нельзя. Мало ли кто из замка прибежит по делу в лагерь московитов? Но тут не выдержала – осторожно высунулась. И сразу увидела Ивашку.
Ивашка сидел под кленом на траве и мастерил из тонких кожаных полосок плетку. Конному человеку плеть нужна не только для того, чтобы лошадь погонять, ею и от волка отбиться можно, и от пары налетчиков. Вот только место он выбрал такое, чтобы не только окно на стене, но и внутренность комнаты просматривалась.
Увидев своего сумасбродного спасителя, Дениза невольно улыбнулась. Ивашка вскочил, огляделся и подошел к окну.
– Вы не можете привести господина Шумилова? – спросила Дениза. – Он дал мне книжные листы, а где их взял – не сказал.
– Вам это нужно знать?
– Да, книга такая… как бы сказать… очень важная книга… – Дениза показала несколько листков.
– Я ж ему говорил! – воскликнул Ивашка. – Говорил – книга с тайнописью!
– Вы именно эту имеете в виду?
– Да, – подтвердил Ивашка.
– Как она к вам попала?
Ивашка несколько смутился.
– Дело такое было, господин Шумилов приказал…
– Вы взяли книгу у графа ван Тенгбергена? – догадалась Дениза. – Погодите, я, кажется, поняла. Вы искали в ней секретное сообщение?
– Искали… А вы, сударыня, знаете, где оно? В чем оно? Покажите, бога ради!
– Нет, я ничего не знаю! Мне тоже показалось, что граф выполняет чье-то тайное поручение… Послушайте, Иоганн, расскажите еще раз, когда и где вы видели графа! Мне кажется, это очень важно.
Выслушав рассказ о прогулке по крышам, Дениза вздохнула.
– То, что пришло мне в голову, звучит еще нелепей, чем речи графа, но это – единственное объяснение. Мне нужно видеть господина Шумилова.
– Я сбегаю, приведу! – пообещал Ивашка. – А вы спрячьтесь! Негоже, чтобы вас тут видели.
– Это правда.
Дениза улыбнулась и отступила в глубь комнаты, а Ивашка помчался к княжьему шатру, чуть ли не приплясывая.
Он по-мужски, по-молодецки велел женщине спрятаться, и она с улыбкой покорилась!
Вокруг княжеского ложа собрались стрелецкий пятидесятник Федор Никишин, старый дядька князя, вскормивший его таким дородным, – Савелий Корчемный, племянник князя – Терентий Рябой, начальный сокольник Федор Игнатьев и подьячий Посольского приказа Арсений Шумилов. Судили да рядили – как же теперь быть? Все, кажись, предусмотрели, кроме кондрашки…
– Не довезем, – прямо сказал Никишин и нарвался на ругань и визг Рябого. Мирить их не стали – когда князь был здоров, племянничек с каждой обидой к нему бежал, а теперь – пусть поймет, что цена ему, дармоеду, – грош. Не тот человек был Никишин, чтобы от воплей краснеть и смущаться.
Ивашка выманил Шумилова из шатра.
Тому склока уже надоела. Она сводилась к тому, что кто-то должен приказать грузить князя на телегу. Нельзя было допускать, чтобы князь Мышецкий с датским послом из-за соколиного обоза застряли в Митаве, – время не располагает к безделью на постоялых дворах. Началась война, и пятьдесят стрельцов необходимы, чтобы благополучно дойти до Двины, переправиться и присоединиться к русской армии, которую ведет сам государь.
