Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард
Почему сравнение с художниками? Работы Элиассона и Патерсон были направлены на привлечение внимания к хрупкости природы и климатическому кризису. Самый продвинутый проект буксировки айсбергов, разрабатываемый в ОАЭ, тоже заявляет о своей экологичности – в первую очередь за счет снижения загрязнения, исходящего от 120 опреснительных установок страны. По собственным данным, эти водные заводы ежедневно сбрасывают в воды Персидского залива почти 24 тонны хлора, 65 тонн химических очистителей и 300 килограммов меди [28]. Вторым важным пунктом в списке экологических преимуществ проекта значится использование айсбергов для питьевой воды и орошения, что, как утверждается, поможет замедлить повышение уровня моря, вызванного таянием льдов.
Этот последний аргумент я собирался просто вынести на страницу без комментариев. Как лишний снег, сдуваемый воздуходувкой, он казался мне очевидно нелепым. Но, пожалуй, стоит вглядеться в него повнимательнее. Поскольку айсберги уже плавают в океане, вытесняя объем воды, равный их массе, они в основном уже внесли свой вклад в повышение уровня моря. Однако, состоя из пресной воды, они менее плотные, чем морская вода, а значит, при таянии занимают чуть больший объем, чем эквивалентная масса соленой воды. Так что уровень моря действительно поднимается – возможно, на ничтожную величину, но все же. Это, может быть, и на 99,9 % софистика, но формально эмиратские разработчики правы.
Настоящая логическая ошибка, на мой взгляд, в самой идее бороться с проблемой чрезмерного потребления еще большим потреблением, пытаясь удержать ситуацию, которая в долгосрочной перспективе нежизнеспособна. Буксировка айсберга в Персидский залив, где даже зимой вода остывает лишь до 22 °C, по сути своей обречена на провал. Более того, эта затея в миниатюре воспроизводит глобальные процессы разрушения ледниковых шапок, фактически ускоряя климатическое таяние льдов – и превращая этот процесс в эффектный спектакль, где оно становится главной звездой шоу.
По этой причине буксировка айсбергов кажется мне – по крайней мере, в моем ошеломленном восприятии – чем-то сродни концептуальному искусству. Разница лишь в том, что художники вроде Элиассона и Патерсон в своей манере стремятся смягчить влияние растущего населения на разогревающийся мир, тогда как буксировка айсбергов делает прямо противоположное: пытается смягчить влияние разогревающегося мира на растущее население.
Это этический лабиринт без выхода. Возможно, действительно лучше успеть использовать пресную воду с пользой, пока она не растворилась в океане. Глобальный водный кризис требует поиска любых возможных решений, и с гуманитарной точки зрения этот проект не лишен смысла.
Если буксировка айсбергов кажется нам антиутопией, то, возможно, лишь потому, что она логичный ответ на мир, который с каждым днем становится все более антиутопичным.
* * *
Сегодня существуют десятки брендов бутилированной воды, продающих «ледниковую» воду из ручьев, берущих начало в ледниках. Но есть и единицы, которые предлагают талую воду, добытую из настоящих айсбергов. Воду, что когда-то зародилась в виде снежинок, падающих с неба в кристально чистом и холодном воздухе доиндустриальной эпохи. Те немногие счастливые снежинки, что осели на ледник среди миллиардов себе подобных, оказались в плотных объятиях своих соседей, спрессовались в единую массу, очистились и, продолжая сжиматься, постепенно погрузились в самое сердце этой медленно текущей замерзшей реки. Там они провели долгие века, прежде чем достигли края ледника, где язык его стал нестабилен, обломился, – и наши древние снежинки начали новую жизнь в облике айсберга.
Там, в океанских волнах, он привлек взгляд – если верить рекламным буклетам – «опытных добытчиков», искушенных в поиске «тщательно отобранных» айсбергов. Искусных, расчетливых профессионалов, охотников за льдом «высочайшей первозданности». Так наш айсберг был извлечен из моря, взят в плен и доставлен в ангар на каком-нибудь мрачном скалистом берегу. Там его снежинки насильственно освободили от водородных связей, растопили, разлили по бутылкам – если повезло, из кремневого стекла, а если нет, то, что особенно нелепо, учитывая все заявления о роскоши и заботе об экологии, в пластиковую тару. Затем наш айсберг – или крошечная его часть – отправился в путешествие по миру: быть может, его выпьют, а может, вновь заморозят, прежде чем он окажется в бокале. Ведь, как гласит рекламный слоган, «айсберговая вода обладает уникальной историей и идеально подходит для льда в особенных коктейлях» [29].
Вызыватели дождя, снежные пушки, айсберги, бутилированная вода – странное, без сомнения, завершение этой истории о человеке и льде. Я мог бы выбрать и другие примеры, но именно эти кажутся особенно уместными в этот сложный момент: они наглядно воплощают этическую дилемму, с которой мы столкнулись. На протяжении веков, а то и тысячелетий, люди стремились подчинить себе лед – а значит, и природу. Плиний опасался, что времена года окажутся перевернутыми; Дреббель хвастался, что сумел превратить лето в зиму; Томас Морт мечтал о мире, где климат и сезоны пожмут друг другу руки. Ленгмюр верил, что сможет управлять самой погодой. В конце концов, Земля, ее температуры и природные системы действительно стали податливыми в наших руках.
В 1981 году уважаемый, хоть и с неоднозначными мыслями ученый Фред Хойл опубликовал книгу «Лед: величайшая катастрофа для человечества», в которой утверждал, что мы балансируем на грани нового ледникового периода – такого, который разрушит привычный нам мир. Спустя всего 40 с небольшим лет этот прогноз кажется наивным: сегодня ученые считают, что антропогенные выбросы углерода отодвинули следующий ледниковый период более чем на 50 000 лет [30]. Правда же в том, что мы отдаляемся ото льда быстрее, чем когда-либо. Наши города, наш современный образ жизни давно оставили природный мир позади. Холод множится, но лед становится редкостью, побежденным врагом, исчезнувшим другом. Мы уже не ощущаем с ним той связи, что была прежде. А ведь лед дал нам так много. Он оставил след в нашем обществе, в искусстве и литературе, он заботился о нашем здоровье и благополучии, охлаждал нашу еду и напитки, дарил нам жизнь – и помогал перешагнуть грань смерти.
Лед всегда завораживал нас, вдохновлял, побуждал к дерзким путешествиям и заставлял мечтать. Мы жаждали его, использовали его и в то же время неправильно понимали, пытались ухватить его сияющую твердость, но он неизменно
