Венгерская вода - Сергей Зацаринный
В комнату вошел высокий благообразный человек с приветливой улыбкой на устах. Простое черное одеяние говорило о его принадлежности к духовному званию. Степенно поклонившись, он представился на безукоризненном греческом языке:
– Симон из Львова. Не чаял вас застать. Гнал лошадей от самой Москвы.
Искушенный в чтении судеб доезжачий снова угадал. Иеромонах хотел купить ладан. По его словам, едва услышав от патриарших посланцев, что в Мохши приехал торговец благовониями из самого Египта, он немедленно устремился сюда. На Руси ладан дорог. Везут из Орды, а в Новгород вообще от немцев из-за Янтарного моря.
Сам Симон состоял при митрополичьем доме больше по разной практической части – деньги, хозяйство, переписка, – поэтому, узнав о возможности выгодной покупки, немедленно доложил об этом экзарху. Правда, денег ему с собой не дали: места глухие, зачем искушать недобрых людей. Да и сделка намечалась немалая, столько серебра изрядно отяготило бы лошадей при быстрой езде. При нем есть чистый лист с печатью и подписью митрополита Алексия. Для заемного письма. Такое письмо любой меняла без колебаний возьмет. А коли деньги срочно нужны, то он у здешних менял получит. Цену назвал сам. Она была очень высокая. За тот ладан, что остался в Омаровых пожитках, получалось больше трехсот сумов. На радостях я округлил сумму, к явному удовольствию монаха и неудовольствию Мисаила, и согласился на заемное письмо.
Доезжачий ведь был прав. Не везти же ладан обратно в Египет? А так я избавлялся от лишних хлопот и получал возможность заслужить одобрение деда. Совершить сделку условились завтра. Однако гость не торопился уходить.
– Вы знакомы с Киприаном? – вдруг спросил он.
От неожиданности мы с Мисаилом переглянулись.
– Я знаю его по Афону. Мы жили в одном монастыре некоторое время. – Он грустно улыбнулся и добавил: – Вот как далеко занесла меня судьба.
Он ведь назывался Симоном из Львова.
– Я из Галиции, – словно в такт моим мыслям промолвил инок, – в Москву попал несколько лет назад с епископом Афанасием Волынским. Тот сейчас в Переяславле. Когда Алексий в Царьград уезжал за поставлением, Афанасий его замещал. Сейчас для этого дьякона Пердику прислали. А я вот так и застрял в Москве при митрополичьем доме.
Воистину тесен этот мир.
Монах между тем погладил пальцами бородку и осторожно спросил:
– Могу я увидеть ханского слугу Хрисанфа сына Михайлова? Его обычно зовут Златом, – и зачем-то пояснил: – Хрисанф на греческом означает «златоцветный». Вот его и переиначивают на русский лад.
Все, кажется, вставало на свои места. Теперь я действительно видел, что предо мной хороший знакомый моего попутчика Киприана. Иначе поверить, будто он прискакал сломя голову за тридевять земель в глухие леса только для того, чтобы купить ладан, было выше моих сил.
Мы передали почтенному Хрисанфу ибн Мисаилу просьбу инока и отправились туда, где уже раскладывали на скатерти румяные лепешки и плотные ломти местного сыра.
Вскоре пришел Илгизар, а немного погодя к нам присоединился и Злат.
Поиск убийцы носильщика не дал никаких результатов. Очень скоро выяснили, что масло и муку погибший покупал сам. Старательный староста нашел тех, кто незадолго до полудня продал все это будущей жертве преступления. Обычное дело. Кто-то попросил носильщика отнести муку и масло в указанное место. Дал денег. Так многие делают. Может, хозяйка собиралась печь хлеб к ужину? Найти же всех, с кем базарный носильщик общался за полдня пребывания на людном рынке, не было никакой возможности.
Теперь оставался лишь след, который тянулся из лесной обители.
– Давайте попробуем собрать все, что мы уже знаем, – начал Илгизар.
Он наклонился вперед и стал чертить на скатерти воображаемые пути:
– Человек едет за тридевять земель, впервые оказывается в совершенно незнакомом городе, в чужой стране, и вдруг начинает интересоваться древней легендой. Ведь никто воочию не видел эту самую мазь. Человек это практичный, раз заинтересовался, значит, увидел вполне реальную выгоду. Может, он хотел продать рецепт? Или саму мазь? Сколько они могут стоить?
– Таких рецептов только у моего деда целый сундук, – ответил я. – Думаю, он не сильно разорился, покупая их.
– В любой москательной лавке Каира, – поддержал меня Мисаил, гораздо лучше разбиравшийся в практической стороне вопроса, – можно купить несколько видов омолаживающих снадобий. По весьма сходной цене. Правда, здесь многое зависит от покупателя и продавца. Иногда ловкие люди вытягивают из стареющих дур огромные деньги.
– Почему обязательно дур? – вступился за жаждущих вечной молодости Туртас. – Продается ведь не баночка со снадобьем. Продается имя, легенда, чудо. Мы же не считаем дураками паломников и богомольцев, ищущих исцеления?
– Вот именно! – поднял палец в знак согласия Илгизар. – В том-то все и дело! Имя! Чье имя в данном случае пытались продать? Не будете же вы утверждать, что это имя императрицы, умершей три века назад в Царьграде, название которого звучит в здешних краях скорее как тридевятое царство? Продавалось другое имя. Которое будущий продавец вообще услышал первый раз в жизни. Значит, кто-то вовлек его в это дело.
Илгизар положил перед собой кусок лепешки и указал на него пальцем:
– У нас появился неизвестный. Давайте поищем еще. Ведь в нашей истории возник другой человек. Которому как раз очень хорошо известны все местные имена и легенды. И особенно важно, что ему известно, кому их можно выгодно продать. Секрет царицы, которую многие знали, боялись и уважали. Можем мы увидеть такой след?
– Кажется, по нему прискакал я, – невесело усмехнулся доезжачий. – Интерес Джанибека – самое верное тому подтверждение.
Илгизар прочертил по скатерти еще одну, видимую только ему, линию:
– Еще раньше по нему прискакал ловчий эмира Тагая. Он мог и легенду про древнюю мазь рассказать.
– Именно это сразу приходит в голову, – согласился Злат. – Едва только я услышал про ловчего, то вздохнул с облегчением. Мне казалось, что теперь нужно лишь поехать к Тагаю. А потом меня посетила очень простая мысль. Зачем Тагаю понадобился этот самый египетский купец? Если он верил в старую легенду и думал ее выгодно продать, почему не сделал это давным-давно? В Мохши он как у себя дома, здесь у него двор есть, и ясаков в округе немало. Его люди отлично знали, у кого нужно выспрашивать про то, что лежит в могиле. Они ведь сразу поехали в эту тайную обитель. Больше похоже, что Тагай и сам угодил в эту историю ненароком. Кроме того, он не такой уж великий вельможа, чтобы к нему клонил ухо Джанибек. Здесь явно замешан кто-то еще. Куда более могущественный и близкий к хану. Тайдула. Или мать Бердибека. Вот она как раз Тагаева сестра.
Он указал на кусок, лежащий перед Илгизаром, и подвел итог:
– Так что твоей
