Станислав Вольский - Завоеватели
Эта запоздавшая милость сразу изменила его планы. Успех экспедиции был гадателей, а между тем старость уже давала себя чувствовать. Пальцы сводил ревматизм, поясница ныла, мышцы потеряли былую силу и упругость и при подъемах сердце стучало в груди, как молот. О себе старый воин не тревожился, но он боялся за будущность семнадцатилетнего Диего, своего единственного и горячо любимого сына, еще ребенком отвезенного в Испанию и только недавно приехавшего к отцу, чтобы принять участие в его походах и победах.
— Застряли мы с тобой в этой проклятой ловушке, сынок, — грустно говорил ему Альмагро на другой день после прибытия гонца. — Кто знает, где и когда найдем мы золотые россыпи? Может быть, совсем не найдем. Надолго ли меня хватит, не знаю. Уж очень сильно начинают болеть мои старые кости. А если я умру, затея наша сразу кончится, и ты вернешься ни с чем.
— А стоит ли продолжать ее, отец? — несмело спросил юноша.
— Значит, по-твоему, нам нужно итти к Пизарро с поклоном? Плохо ты знаешь старого Франсиско! Франсиско не подает нищим, а тем более таким нищим, как я.
— Можно обойтись и без Пизарро, отец. Патент отводит тебе территорию в двести испанских миль. Почему бы не включить в твое наместничество и Куско? Пизарро вряд ли успел послать туда сильный гарнизон.
Юноша был сообразителен, и совет его пришелся по вкусу Альмагро. В самом деле, при тогдашнем уровне географических познаний патент этот можно было истолковывать очень различно. Владения Пизарро тянулись на двести миль к югу от реки Сант-Яго, и, следовательно, южная граница наместничества определялась сообразно той широте, на которой была расположена эта река, а этого никто точно не знал. Границы территории Альмагро можно было установить как угодно, в зависимости от точки зрения. И Альмагро решил, вопреки географии, что Куско и прилегающие к нему города находятся не по ту, а по эту сторону его границы. Вывод был ясен: нужно как можно скорее итти в Куско и занять его, пока Пизарро не успел прочно обосноваться там.
Экспедиция тронулась в обратный путь, но, когда она дошла до города Арекипа, в шестидесяти милях от Куско, Альмагро узнал, что столица осаждена войсками Манко и что защитой ее руководит Эрнандо Пизарро, его личный враг.
Прежде всего Альмагро попытался договориться с осаждающими. Без особенного труда добившись свидания с Манко, он уговорил инку приостановить военные действия и дать возможность его отряду завладеть столицей. После того как сородичи Пизарро будут вытеснены из этих мест, обещал он, претензии Манко будут удовлетворены, и мирное сожительство перуанцев и испанцев наладится само собой. Вождь перуанцев не очень-то верил словам Альмагро — он отлично знал, чего стоят обещания белого человека, — но дал притворное согласие. Он надеялся, что распри между пришельцами и защитниками города дадут удобный случай расправиться сразу и с теми и с другими.
Отряд Альмагро остановился в долине Юкей, неподалеку от столицы. Узнав о его прибытии, Эрнандо Пизарро решил защищаться и от этого нового противника. Как только перуанские войска по приказу инки отступили, он послал небольшой отряд навстречу Альмагро, чтобы выяснить численность и настроение его войск. Заподозрив, что между соперниками начинаются какие-то переговоры, Манко решил, что пора действовать, и во главе пятнадцатитысячного войска обрушился на Альмагро. Но участники экспедиции были готовы ко всяким неожиданностям и нанесли инке такое поражение, что он вынужден был бежать далеко в горы. Путь к Куско был теперь свободен.
Альмагро знал характер Эрнандо и понимал, что с этим человеком ему сговориться не удастся. Но он знал также, что испанские солдаты и поселившиеся в Куско колонисты измучены лишениями и согласятся на что угодно, лишь бы спасти себе жизнь. Поэтому, минуя Эрнандо Пизарро, Альмагро немедленно отправил к городскому совету Куско парламентеров с требованием передать ему столицу и признать его законным губернатором. Перевес его сил был настолько очевиден, что о сопротивлении никто и не думал. Город сдался, и 8 апреля 1537 года Альмагро вступил в Куско.
Эрнандо, Хуана и Гонзало Пизарро, удалившихся в крепость, без труда захватили и посадили под арест. Оргоньес, ближайший помощник Альмагро, настаивал на их немедленной казни.
— Пока они живы, твоя жизнь в опасности, — говорил он. — Убей их, ибо мертвые не кусают.
Альмагро был по природе добродушен. С другой стороны, он боялся последовать этому совету, ибо не знал, как посмотрит на это королевский двор. Он приказал пощадить жизнь братьев Пизарро и держать их в заключении. Вскоре он взял Хауху, в семнадцати милях от столицы, где под начальством Алонзо Альварадо стоял гарнизон в двести человек. После сражения, закончившегося полным разгромом Альварадо, огромное большинство солдат этого отряда охотно присоединилось к Альмагро, пользовавшемуся хорошей репутацией среди конквистадоров. Гарнизон Куско, гарнизон Хаухи и собственный отряд — таковы были теперь вооруженные силы Альмагро. Пизарро он мог не опасаться.
— Ну, Диего, мы с тобой выиграли игру, — самодовольно говорил он сыну. — Хоть и хитер Франсиско, но и старый Альмагро тоже чего-нибудь да стоит. Он оставит тебе не меньшее наследство, чем Пизарро своему отродью.
Все, казалось, подтверждало эти слова Альмагро. В церквах священники служили молебны о его здравии, колонисты прославляли его как избавителя. Солдаты хвалили его: он роздал им большую часть того, что отнял у братьев Пизарро. Часовые ежедневно несли почетный караул у его дворца. Альмагро был настоящий губернатор, любимый и признанный испанским населением. Почему бы его не признать и испанской короне?
И каждый день шли в его покоях торжественные пиры и провозглашались бесчисленные тосты в честь будущего наместника. После долгих лет лишений и скитаний счастье как будто повернулось к нему лицом и обещало вознаградить за все — и за труды молодости, и за вероломство друга, и за несправедливости испанской короны.
XXXIV
Когда Пизарро узнал обо всех этих событиях, он вернулся в Лиму и стал усиленно готовиться к защите. Вскоре у него появился союзник — Эспиноса, приехавший из Панамы. Эспиноса недаром дружил с покойным падре, а впоследствии епископом де-Люке. Он усвоил приемы своего друга и так же убедительно говорил, так же ловко умел ссылаться на места из священного писания. Пизарро решил использовать его таланты и отправил Эспиносу к Альмагро, надеясь еще раз поймать на удочку своего компаньона.
Эспиноса успеха не имел. Альмагро твердо решил не верить ни одному слову бывшего друга и установить свои права силой меча.
