Легионер. Книга первая - Вячеслав Александрович Каликинский
– Про другое! – легко согласился Дрентельн. – Про недоумение, возникающее у каждого мало-мальски здравомыслящего человека относительно везучести нашего благословенного монарха. Как думаешь сам, полковник?
– А тут и думать особо нечего, ваше высокопревосходительство! В России все по-дурацки делалось и делается – вот вам и вся царская везучесть! Я ведь, ваше высокопревосходительство, каждый божий день с этими бомбистами и нигилистами чуть ли не в обнимку хожу. Все про всех знаю. Болтать языками все горазды, спору нет! А как до настоящего дела доходит – так у наших вольтерьянцев да нигилятины сплошные помехи и недоразумения встречаются. Одному «прынципы» не дают в живого человека стрельнуть, другой бомбу ни за что не бросит из опаски, что кого безвинного зацепит. Вот совсем недавно история вышла – чуть со смеху не лопнул, ваше высокопревосходительство! Приехали в столицу в феврале, дай Бог памяти, два этаких «матерых» террориста из Вологды, государя нашего убивать. Стало быть, какой-то ихний верховный вологодский орган террористический такое решение принял. Ну, потыкались-помыкались эти двое по столице – стали связи местные искать. Куда без связей-то, ваше высокопревосходительство? Ни маршрутов царских, ни расписания царских выездов не знают, ни системы охраны. Верите ли – у городовых начали выспрашивать – где, мол, его величество гуляет обычно? Ну, местная революционная братия приезжих под наблюдение, естественно, взяла. А на контакт с приезжими не пошли – провокаторов нынче все боятся, ученые же! Ну пришлось маленько помочь: тем более что один из приезжих террористов знатным стрелком оказался…
– Как это – помочь? Ты что, с ума спятил, полковник?
– Да вы не извольте беспокоиться, ваше высокопревосходительство! Наш умишко всегда при нас. Главное ведь что – из вида подобную публику не потерять. Чтобы завсегда знать – где прячется, о чем думает. В общем, устроил я им встречу со столичным руководством «нигилятины». Дальше – самое смешное начинается, ваше высокопревосходительство. Сошлись, значит, местные с приезжими – и дискуссию устроили для начала. Программы свои давай сравнивать да сопоставлять. И кончилось все тем, что столичные террористы не признали идей вологодчины достойными воплощения. Осудили их промеж себя и отправили субчиков в провинцию свою вместе с грозной резолюцией. Там-то их, голубчиков, и арестовали – по моему циркуляру. Стрелку тому знатному при аресте глазик «случайно» повредили – на всякий случай, ваше высокопревосходительство. Чтобы, значит, ежели вдруг наплюет на резолюцию – чтобы не то что в царя – в забор бы с десяти шагов попасть не смог бы…
– Опасный ты, однако, человек, Судейкин! – усмехнулся Дрентельн. – Опасный и предусмотрительный, не ошибся я в тебе. Ну а вот скажи как на духу: если бы ты, не дай Бог, на царя злоумыслил вдруг – как действовать стал бы? Чтобы наверняка, а?
Судейкин покашлял в густые усы, скрывая улыбку. Лоб широкий наморщил – сделал вид, что задумался. Давно он уже дважды два перемножил, все понял. Слава Господу, ротмистр-дурак про встречу шефа с Победоносцевым проговорился – еще один кусок мозаики на место встал. И папочку вторую шеф напрасно закрытой держит, краешек-то высовывается. Острый глаз Судейкина давно уже определил, что папочка-то нижняя – из Литовского тюремного замка: только тамошний смотритель бордовую кожу с тиснением на свои бювары употребляет. Дальше совсем просто: из интересных шефу жандармов людишек в Литовском замке только один сегодня пребывает. Тот самый офицер-сапер, который ростовщика с прислугой зарезал и был шефом полиции Путилиным пойман. Офицерика того, Судейкин слышал, застрелиться товарищи его полковые хотели понудить, да тот не стал. Жить, стало быть, любит. И справедливость понимает офицерик – по-своему, правда. Показали по секрету совсем недавно Судейкину копию письма офицерика на высочайшее имя. Смелое письмо, адресатом следователь окружного суда назван, а на самом деле царю офицерик писал.
Очень хотелось Судейкину все как на духу выложить, показать начальству силу своего мышления. Да вот беда: не любит начальство излишне умных подчиненных. Опасается таких. Значит, и спешить Судейкину совсем некуда, партию свою разыгрывать следует с умом, не торопясь. Тем более что не все карты шефа полковнику известны пока.
Ну-с, молчать больше было никак нельзя. Судейкин еще откашлялся – на сей раз без улыбки.
– Истинную угрозу для нашего монарха может на сегодняшний день представлять не длинноволосый нигилист либо стриженая девица, а опытный, хорошо знающий жизнь человек, ваше высокопревосходительство. С военными навыками. Лично я боюсь боевых офицеров – вот их сколько недовольных после второй Турецкой кампании развелось! Боевой офицер оружием мастерски владеет, хладнокровен, рисковать понапрасну не умеет. А уж если взрывное дело знает – тогда такой офицер вдвойне опасен, ваше высокопревосходительство. Одна тут закавыка, Александр Романович: офицер присягу царю и Отечеству принимал. И очень, полагаю, того офицера царь и Отечество наше обидеть должны, чтобы он про ту присягу забыл. Чтобы спиной к ней повернулся, ваше высокопревосходительство! Чтобы проникся либо идеями нигилистов, либо такой ненавистью к царствующей особе, что далее некуда. Вот таков человек на сегодня страшен, как я разумею.
– Верно рассуждаешь, полковник! – Дрентельн наконец вытянул нижнюю папку в бордовом переплете, самолично отнес к столику у камина. Достал из шкафа пузатый штоф, негромко вроде позвал сторожа – тот мгновенно вырос в дверях. – Сообрази-ка нам, братец, к горькой закуски соответствующей, без марципанов. Ну рыжиков там соленых, огурчиков. Соображай, в общем – пока господин полковник читать документы будет. Это пока все, что есть на Ландсберга, полковник. Небогато, понимаю – ну а с другой стороны, ты-то у нас на что, гений русского сыска? Читай, читай!
Бумаг в папке действительно было немного. К тому же большинство из них Судейкину было знакомо. Интерес представляли некоторые детали учебы Ландсберга в полку, дальнейшей службы в Туркестане и Ташкенте, при генерале Кауфмане.
Добросовестно водя глазами по строчкам, Судейкин продолжал размышлять. Судя по всему, шефа жандармов его идея организовать на царя серьезное покушение чем-то привлекла. А вот дальше пока был туман. Ну с самим Судейкиным все понятно: чем серьезней и опасней враг, тем больше умения и смелости надобны для его обезвреживания. Тем больше козырей для будущей аудиенции у государя – в том, что она когда-нибудь все же состоится, полковник не сомневался.
Но зачем все это Дрентельну? Возможностей отличиться перед царем у него и без Судейкина предостаточно. Эвон, вся грудь и даже живот в орденах. Победоносцев, опять-таки! Его лютая ненависть ко всем нововведениям Александра II общеизвестна и особо не скрываема. Неужели?..
– Ну, что скажешь? – Дрентельн выпил водки, со вкусом сжевал пару ядреных рыжиков.
– А что тут говорить, Александр Романович? – Судейкин рюмку свою пригубил, на закуску скромную только покосился. – Что тут говорить? По
