Рафаэль Сабатини - Меч ислама
Приняв такое решение, он стал ждать, пока будет завершен внешний канал, идущий от моря к заливу и заканчивающийся возле Эль-Кантары. Такой выбор определялся не только выигрышем в расстоянии, но и тем, что, сооружая внутренний канал, строители уже приобрели опыт. И внешний канал прорыли достаточно быстро, уже на третий день работ. Драгут тотчас же приказал провести суда и перетащить их волоком к морю.
Утром настал черед самой трудоемкой и сложной части этого предприятия — подъема галер на дамбу с помощью валков, волока и спуска на воду по другую сторону. Работа заняла весь день, и до захода солнца оставалось менее получаса, когда последняя из тринадцати галер, флагман Драгута, коснулась килем воды во внешнем канале.
Пришлось оставить две бригантины. Но это не было бесполезной потерей. Просперо подогнал их к выходу из лагуны и поставил рядышком, напротив крепости, где они были в поле зрения Дориа. Таким образом, вводя Дориа в заблуждение, они провоцировали его на дальнейшее укрепление блокады бухты и принимали меры предосторожности на случай каких-либо осложнений. По крайней мере на какое-то время эти два корабля помогут удержать Дориа от активных действий. Перед тем, как поставить бригантины на якорь, с них сняли все ценное, а оставшихся членов экипажа увезли под покровом темноты.
Утром Просперо устроил адмиралу еще одно зрелище. Прежде чем увезти из крепости тяжелые пушки, он дал шесть залпов по растянувшейся в цепь эскадре Дориа, словно еще надеясь поразить неприятеля. Как бы ни была подозрительна наступившая после этого тишина, Просперо приказал больше не стрелять, хотя Драгут страстно желал этого.
Затем орудия, влекомые волами, были доставлены на галеры, которые стояли в бухте под Эль-Кантарой. Здесь же погрузили и другой скарб, снятый с кораблей, чтобы провести их по каналу.
Грандиозная затея Просперо была воплощена на день раньше, чем он рассчитывал. Флот корсара, вновь оснащенный и загруженный свежей провизией, собрался в бухте и ждал ночи, чтобы выйти в открытое море.
Драгут был настолько благодарен Просперо, что никак не мог сдержать свои чувства.
— Я с сожалением расстаюсь с тобой, — признался он. — Но сделка есть сделка, и ты получил свою долю. Пусть Аллах защитит тебя, если адмирал Генуи когда-нибудь узнает об этом.
Просперо протянул на прощание руку.
— Ты был моим пленником один раз, а я твоим — дважды. Этого достаточно. Молю Бога, чтобы мы никогда не встретились как враги.
— Аминь! — сказал Драгут. — Но что предначертано, то предначертано. — Он коснулся рукой лба и губ в прощальном приветствии.
— Да ниспошлет тебе Аллах безопасное плавание.
Шлюпка несла Просперо к «Асваде», похожей на тень среди других теней: ведь свет не горел ни на одной из галер. Полчаса спустя «Асвада» уже выбиралась из бухты вместе с остальным флотом, держа курс на восток. Она была полностью укомплектована христианскими гребцами, которые больше не считались рабами. Цепи с них были сняты, и эти люди при желании могли оставить весла и взяться за мечи или аркебузы, чтобы защитить свой корабль.
«Асвада» шла на восток вместе с остальным флотом, а потом, около полуночи, уже находясь в двадцати милях от Джербы, повернула на север.
Наутро, когда Просперо поднялся из своей каюты на палубу, галера плавно шла под парусом, подгоняемая южным бризом, одна на необъятных сверкающих морских просторах. До самого горизонта не было видно ни одного корабля.
Кроме гребцов, которые дремали на своих скамьях, на «Асваде» был еще десяток матросов, включая и слуг Просперо, отплывших с ним из Генуи на фелюге. Командование галерой было доверено Феруццио.
Когда Просперо, пройдя мимо кают-компании, в которой расположилась Джанна, появился на корме, Феруццио отделился от небольшой группы собравшихся у камбуза и подошел к капитану. Он был одет в широкие льняные рейтузы и красно-белую полосатую тунику, перетянутую поясом. Его голова была покрыта бесформенной красной шерстяной шапкой, какие носят рабы с галер. Феруццио был босиком, но держался с достоинством, сознавая важность своей новой должности.
— Если этот ветер продержится, — сказал он, — завтра утром мы подойдем к Мальте. Если же переменится, то мы будем там не позже завтрашнего вечера.
Просперо спросил, куда делся Драгут.
— Его флот еще раз повернул на запад за два часа до восхода солнца. Этого Просперо не ожидал, потому что, согласно последнему заявлению Драгута, в его намерения входило сразу же отправиться к Золотому Рогу, чтобы без промедления присоединиться к Барбароссе. Ясно, что он изменил свое решение и, как предполагал Просперо, должно быть, двигался теперь к Алжиру, чтобы там пополнить свой флот новыми судами.
Но эта догадка была верной лишь отчасти. В действительности Драгут решил отправить в Алжир только одну галеру, чтобы та, захватив подкрепление, следовала за ним в Стамбул. Однако у Синана было другое предложение.
— Разве ты хочешь уйти из этих вод теперь, когда их берега остались без охраны? — спросил он Драгута. Но тот не понял его, и хитрый евнух пустился в объяснения: — Когда по воле Аллаха этот проклятый собачий сын стоит перед Джербой со всей своей армадой, теша себя дурацкими надеждами, что может помешать нам напасть на неверных? Разве ты можешь предстать перед верховным правителем с пустыми руками, когда так легко захватить богатую добычу? Ты что, не понимаешь, что Аллах посылает нам редкую удачу?
До Драгута дошло, и он почувствовал себя уязвленным. Синан, этот неполноценный, скопец, указывает ему, как должен поступить настоящий воин. Поэтому он и повернул на запад, чтобы донести слово пророка до романских берегов, не забыв, однако, по пути заглянуть в Алжир за подкреплением.
Такое не приходило Просперо в голову. Он не мог и предположить, что Драгут, едва избежав разгрома, будет способен думать о чем-то, кроме поспешного бегства и спасения своей шкуры, а для этого ему надо было скорее присоединиться к Барбароссе. Просперо очень удивился тому, что Драгут заходит за подкреплением в Алжир.
В этот миг из кают-компании вышла Джанна. Спокойная и уравновешенная, она была в темно-сером платье, уцелевшем, несмотря на все передряги.
Феруццио сразу же ушел отдавать распоряжения насчет завтрака. Просперо остался с Джанной. Он объяснил, где они находятся, и высказал надежду, что к утру будут на Мальте. Джанна очень серьезно взглянула на него, и Просперо понял, что в ней пробудились уснувшие было страхи.
— И что тогда, Просперо? После всего, что случилось?
Он знал, о чем она думает, и ответил после некоторого колебания:
— Поедем, как и собирались, в Испанию. В Барселону. Этот план, предложенный верным другом дель Васто, подразумевал поступление на службу к императору и венчание в первом же порту.
