Роберт Святополк-Мирский - Нить судьбы
Такое похолодание в конце лета не было большой редкостью. Василий подумал об этом, когда, спустя несколько часов, подъезжал к деревне Кубличи и увидел большой яблоневый сад. Красные яблоки, еще зеленые листья и белая простыня, покрывшего землю мелкого града сразу напомнили ему рассказ отца о том, как однажды, когда Василия еще не было на свете, ударил вдруг среди лета внезапный холод и посыпался с неба снег, покрывая густой пеленой яблоневые донские сады…
Что–то очень печальное было в этом зрелище, и вдруг сердце Медведева, мужественного воина, так много повидавшего на своем веку, дрогнуло от странного и тягостного предчувствия беды.
Подъезжая к месту, где его могла ожидать опасность, Василий как обычно проверил все свое снаряжение и убедился, что он готов к любым неожиданностям.
Недоброе предчувствие заставило его объехать Кубличи стороной, по опушке леса, но он, таясь за деревьями, внимательно разглядывал деревеньку, и насторожился еще больше, не обнаружив на улицах и во дворах ни одного человека.
Подобравшись лесом к высокому дубу на опушке, он не на шутку встревожился, увидев, что ведущая в лес тропа очень сильно вытоптана большим количеством всадников, двигавшихся сначала вглубь леса. Приглядевшись, он увидел, что обратно всадников возвращалось намного меньше, а маленькие капельки крови, краснеющие в черной грязи, в не засыпанных градом глубоких следах копыт, говорили о том, что среди них были раненые.
У Медведева похолодело сердце.
Неужели я опоздал? Как это возможно? Алеша и Вера утверждали: нападение назначено на первое сентября. До нового года еще неделя. Что же произошло?
Несмотря на лихорадочное нетерпение, Медведев проявил полное хладнокровие. Медленно и осторожно он отъехал от протоптанной тропинки, превратившейся в дорогу, и постоянно зорко оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху, время от времени осматривая верхушки деревьев, стал пробираться в глубь леса.
Вскоре он обнаружил гнездо «кукушки», бесшумно спешился, подкрался к нему ближе и сразу увидел: тот, кто находился в гнезде, очевидно, убит и долго лежал под деревом, вероятно с пробитым сердцем — об этом свидетельствовала большая лужа крови, — а совсем недавно тело оттащили в сторону и, вероятно, погрузили на телегу — отпечатки колес были хорошо видны в медленно таявшем покрове града.
Медведев снова сел на коня и продолжал свой путь.
Вскоре он услышал впереди скрип колес и странные звуки. Укрывшись в густом ельнике, он увидел, как из глубины леса в сторону деревни по вытоптанной лошадьми дороге, двигалась телега, заполненная мертвыми телами. Рядом с лошадью шел мужичок. Громко всхлипывая и постоянно вытирая слезы, он вел под уздцы лошадь.
Странное чувство охватило Медведева: он вспомнил, что когда–то нечто подобное уже было — лес, мерный скрип колес, мужичок с телегой и мертвым телом в ней…. Сейчас все повторялось, но было наполнено совсем иным смыслом…
Медведеву понадобилось все его мужество, для того, чтобы взять себя в руки.
Он понял, что опоздал, он понял, что все произошло не менее шести часов назад и теперь у него оставалась лишь одна–единственная надежда — быть может многоопытный воевода Антип все же каким–то чудом остался в живых.
Медведев открыто выехал на дорогу, внезапно появившись из лесу прямо перед телегой.
Мужичок испуганно отшатнулся и стал креститься.
— Не бойся, — сказал Медведев, — я друг Антипа. Что тут случилось?
Мужичок проглотил слезы, утер нос и сказал:
— Нету больше Антипа. Никого нету. Всех до единого убили. Даже баб и детей малых не пожалели.
…Значит, чуда не случилось…. Но все же…
— Я хочу своими глазами увидеть тело Антипа. Где он?
— Там, — едва повернув голову, кивнул за спину мужичок, — да только лучше, чтоб ты не глядел. Пищальное ядро пробило Антипа насквозь. И теперь у него нет ни груди, ни спины — одна кровавая дыра.
Медведев, стиснув зубы, резко повернул коня и помчался по дороге в сторону бывшего разбойничьего лагеря.
Жители деревеньки Кубличи оказывали последнюю услугу своим кормильцам.
Женщины голосили и причитали, мужчины угрюмо кряхтели, стаскивая тела убитых к центру площадки под большим дубом, с гнездом центральной кукушки наверху, и глянув на это гнездо, Медведев с глубокой печалью подумал, что Антип до конца остался верен своим привычкам.
Увидев постороннего всадника, люди бросили свою работу: одни испуганно поснимали шапки, другие схватились за оружие.
Медведев спешился, перекрестился и, поклонившись деревенским жителям, сказал:
— Меня зовут Василий Медведев. Я начальник стражи великой княгини Олены.
Он вынул из–под кожана грамоту и показал, но никто не изъявил желания подойти ближе, чтобы прочесть ее.
— В жизни бывает по–разному и, несмотря на мою службу и ремесло Антипа, мы были друзьями, а его отец покоится на кладбище в моем имении на берегу реки Угры. Антип просил меня схоронить его там же. Если он действительно убит, покажите мне его.
Длиннобородый мужик отделился от толпы и, молча, кивнув Василию, отвел его в сторону. Там лежало тело, накрытое густо пропитанной кровью рогожей. Бородатый осторожно приподнял ее край. Белое, как мел, бескровное лицо Антипа казалось спокойным и умиротворенным.
Медведев кивнул, и мужик снова набросил рогожу.
Василий обратился ко всем:
— Сколько стоит село Кубличи? — спросил он. — Кто–нибудь знает?
Мужики переглянулись.
— Я слыхал, вдова Дольская хотела купить его у нашего хозяина за семь рублей, — сказал бородатый мужик.
— Я заплачу десять рублей золотом двум мужчинам, которые помогут мне доставить покойного до кладбища в моем имении.
Мужики переглянулись. Медведев отстегнул от пояса кожаный мешочек.
Он хотел сохранить в Медведевке эти свои сбережения, накопленные за два года службы в Литве.
Но он знал, что сам не довезет гроб с телом Антипа достаточно быстро.
Холодная погода долго не продержится.
За малые деньги никто не согласится.
— Пять — сейчас, пять — на месте.
Бородатый спросил у соседа:
— Ты как, Кузя?
Тот кивнул.
Оба выступили вперед.
— Мы поедем, — сказал бородатый.
— Делайте все, что надо. Через час выезжаем.
… Макс брел по дороге, спотыкался, падал, вставал и снова упрямо шел вперед. Промокший до нитки, грязный и замерзший он, пройдя пешком более десяти верст, добрался, наконец, до небольшого придорожного постоялого двора, в который не раз заезжал во время своих разбойничьих рейдов.
