Симона Вилар - Поединок соперниц
— Миледи, вы ошибаетесь. Леди Риган не прислуга. Она член семьи.
— Я никогда не ошибаюсь, сэр. И знаю место каждого. Поэтому не учите меня, как с кем держаться.
Высокомерна и далеко не так умна, как о ней говорят. И Эдгар дал ей понять это, негромко напомнив, что прежде всего она его жена и должна слушать его. Лицо Бэртрады пошло пятнами.
— А не забываете ли вы, что графом вы стали только потому, что так захотела я?
— Как и захотели стать моей женой, напомню, — парировал Эдгар. — И как всякая супруга, должны поддерживать человека, которому клялись в послушании перед алтарем.
Сидевшие рядом дамы так и навострили уши. Я занервничала, стала просить молодоженов не ссориться в такой день.
— Помолчите, милочка! — сухо оборвала меня Бэртрада и пошла прочь. Заиграла музыка, и я увидела, как она подала руку приглашавшему ее на танец Бигоду.
Эдгар с улыбкой повернулся ко мне.
— Ты станцуешь со мной, Риган?
Да, я пошла с ним в круг. Мы о чем-то говорили, не о Бэртраде. Но, слава Богу, они быстро помирились. По крайней мере, у нее хватило ума улыбаться, когда Эдгар подошел.
Но теперь я поняла, на что рассчитывала Бэртрада, вступая с ним в брак. Повелевать, дать понять ему, что своим титулом он обязан исключительно ей. Не самая радужная перспектива для такого мужчины, как Эдгар. Понимал ли он это? В любом случае, он держал себя в руках и, когда после пира молодоженов отвели в покои, выглядел нежным и влюбленным. Как и полагалось жениху перед брачной ночью.
На другой день были назначены состязания стрелков, скачки и другие увеселения. Я вполне могла бы на них присутствовать, но напомнила себе, что уже избрала для себя иной путь. «Аминь, — сказала я себе. — Кончено. Начинается другая жизнь». И, едва стало светать, покинула Норидж.
Я не люблю прощаний, поэтому не искала встреч с Эдгаром. Да и не до меня ему теперь. Поэтому я ограничилась коротким прощальным посланием, которое передала Пенде. Что ж, теперь у меня будет иная жизнь, и чем скорее я порву с прошлым, тем лучше. Однако, прибыв в Незерби, я поняла, что какая-то часть меня навсегда останется здесь. Я даже закрылась в ткацкой и выплакалась как следует. А потом пошла в спальню, где в одном из сундуков все эти годы лежал небольшой отделанный серебром ларчик. В нем я бережно хранила детские вещички — крохотные башмачки, рубашечки и чепчики. Когда-то этот ларчик дарил мне надежду, а позже заставлял страдать от одиночества и пустоты. Я перебрала его содержимое в последний раз, а затем велела отвезти ларчик в Тауэр-Вейк.
Я уехала без оглядки. И какой неожиданностью было для меня, когда во время остановки в епископстве Или увидела догнавшего меня Эдгара. Он был без свиты, на взмыленном коне. И первое, что сорвалось с моих уст, когда прошло первое удивление, — что не подобает сиятельному графу Норфолку ездить вот так в одиночку, как простому бродяге. Он только махнул рукой: пустое — так он только скорее смог догнать меня.
— А ваша супруга? Нехорошо бросать ее в первые дни после свадьбы.
И опять небрежный взмах руки: Бэртрада вся в увеселениях, она не будет скучать во время его отсутствия. Уже одно это говорило, как складываются их отношения. Однако… однако… меня вдруг затопила нежность. Как я была рада его видеть!
Но Эдгар просто обрушился на меня с упреками.
— Ты не имела права так поступать, Риган. Уехать вот так, не сказав последнего «прости».
— Я оставила тебе послание, — оправдывалась я. — К тому же что может быть горше долгих прощаний?
Я стояла на ступенях странноприимного дома в епископстве, смотрела, как он нервно ударяет себя хлыстом по голенищу сапога. Наше молчание затягивалось. Я только смотрела на него, любуясь в последний раз. Эти удлиненные синие глаза, растрепанные после скачки волосы, горделивая осанка. Я понимала, что все еще люблю его.
— Ты напишешь, как добралась, — сказал он через какое-то время. — А я отвечу, как тут у нас дела. Знаешь, в Иерусалимском королевстве весьма распространено такое общение с помощью писем. Давай введем подобный обычай и в Англии?
Наверное, я обрадовалась. Мне будет приятно поддерживать с ним связь. Да и любопытно узнать, как тут все сложится.
— Да не оставит тебя Господь своими милостями, Эдгар, — сказала я напоследок.
— Да пребудет Он и с тобой, — ответил он.
Глава 7
Гуго Бигод
Август 1132 года
Когда я только узнал об обручении Бэртрады с саксом Эдгаром, то поначалу не поверил. Она выделяла его из толпы своих воздыхателей, это бесспорно, но чтобы дело дошло до венчания, а этот выскочка поднялся до родства с самим Генрихом Боклерком!.. Да и леди Бэртрада вряд ли была похожа на женщину, которая смирится с обычаями саксонских жен.
— Клянусь бородой Христовой, мы еще услышим о скандалах в этой семье, — смеялся я, обсуждая с приятелями помолвку. — Видит Бог, тут не обойдется без битой посуды.
Но за бравадой я скрывал разочарование. Почему он, этот сакс, а не я сумел так возвыситься? Он, бродяга, которому удача сама шла в руки, в то время как я всего должен был добиваться сам, с усилиями и унижениями.
А ведь по рождению я происходил из благородного нормандского рода, моя семья имела земли в графстве Саффолкшир, а мой отец, сэр Роджер Бигод, состоял стюардом королевского двора. Однако мне не повезло, я родился вторым, поэтому все земли отца, его титул и должность при дворе должен был унаследовать мой старший брат Вильям. Мне же, как младшему, предстояла духовная карьера. Однако из меня вышел бы такой же священнослужитель, как из моего родителя непорочная дева. И отец понял это, когда меня со скандалом выдворили из очередной обители, куда он пытался меня сбыть. Вот тогда-то отец и пристроил меня пажом при внебрачной дочери короля, принцессе Бэртраде.
Уж и штучка оказалась эта рыжая! Еще была ребенком, а умела досадить всем. Но я, как всякий выросший при дворе, скоро уяснил, в чем моя выгода. Пусть мне порой и хотелось оттаскать принцессу за косы, но я смирялся, бегая как щенок по ее поручениям. И мое усердие не осталось без награды. Когда я вышел из возраста пажа, именно Бэрт замолвила за меня слово своему брату Глочестеру, я стал его оруженосцем, а со временем получил и пояс рыцаря.
Однако безземельных рыцарей при дворе было, что клопов в захудалой харчевне, и мое положение, кроме ничтожного жалованья и права следовать за двором, ничего не приносило. Мои же амбиции заставляли действовать, изыскивать способ разбогатеть. Я мечтал о титуле, об отряде собственных ратников, о личных владениях. А пока я служил да призывал беды на голову старшего брата, в надежде, что они все же свалятся на него и я смогу занять его место.
