Юрий Волошин - Друзья поневоле
– Здоровы будьте, сеньоры, – сказал Гардан, и они с Петькой вежливо поклонились, сняв с голов колпаки из травы.
Португальцы заговорили, но понять их Гардан не мог. Вскоре перешли на жесты. Однако Гардан понял, что речь идет об англичанах, как он и предполагал.
– Нет, нет, сеньор, – решительно говорил он. – Мы не англичане! Русские мы, Москва, Новгород.
Португальцы посовещались между собой, потом один из них подошел ближе и отобрал у друзей оружие. Подбежавший чернокожий унес его, а ребят жестами пригласили следовать за собой.
– Сейчас начнется, – прошептал Гардан, когда их вели к лодке, чтобы везти на корабль.
– Неужто не поймут нас, а, Гарданка?
– Посмотрим.
Вскоре их доставили на судно. Это был небольшой двухмачтовик, довольно старый и неопрятный. Матросы с интересом всматривались в необычных гостей и помогли им вскарабкаться по веревочному трапу на борт.
К друзьям подошел коренастый португалец в белой рубашке и малиновых штанах. Узкое загорелое лицо его обрамлялось короткой бородкой и усами. Глаза жестко и неприязненно вглядывались в лица ребят.
– Плохо он думает о нас, – сказал Гардан шепотом, наклонившись к Петьке. – Я чувствую. А ты стой спокойно, не дергайся.
Португалец что-то сказал, не поворачивая головы, ему ответили свои, и так они вяло переговаривались минут пять, пока не пришли еще двое, один из которых заговорил по-английски:
– Мы знаем, что вы англичане, но нам бы хотелось знать, откуда вы тут взялись и что делаете?
– Мы никакие не англичане, сеньор, – ответил Гардан, подбирая слова. – Да, мы были на английском судне, но это получилось при крушении нашего немецкого судна в Английском канале. Мы просто оказались пленниками англичан. А они шли в Африку за рабами. – Гардан подробно старался объяснять, как и почему они оказались в Африке. Он уже немного подзабыл английские слова и путался, коверкая их, стал волноваться, сбиваться.
Наконец он замолчал, а португальцы стали совещаться. Это продолжалось довольно долго, и Гардан с напряжением вглядывался в лица, стараясь вникнуть не в суть разговоров, а в мысли португальцев. Он вспотел от напряжения, побледнел, а Петька поглядывал со страхом то на друга, то на португальцев. Наконец толмач обратился к ним:
– Мы, может быть, и верим вам. Говоришь ты по-английски очень плохо, но оставить вам свободу сейчас мы не можем. Так что будете нашими пленниками на судне. А о вашей Московии у нас никто не слышал. Правда, Новгород один наш моряк знает по рассказам какого-то знакомого. Но это и все. А твой товарищ почему не говорит?
– Он совсем не говорит на английском, разве что несколько слов знает, а я быстро начинаю понимать чужую речь.
– Понятно. Как вас зовут?
Гардан назвал имена.
– Хорошо, – ответил толмач и заговорил с матросами, стоящими поблизости. Гардан вслушивался, но опять ничего не понял.
Ребят повели в трюм, где заперли в крохотной каморке. Было жарко, душно, воняло сыростью и гнилью.
– Ну вот и кончились наши мытарства в пустынях, – молвил Петька, горестно оглядывая свою тюрьму. – Хорошо хоть, что решеткой закрыли, а не сплошной крышкой. Свет будет проходить какой-никакой да воздух свежий.
– Видишь, ты и этому рад, – ответил Гардан, высматривая место поудобнее. – Будем ждать, что дальше случится.
Теперь, после шатания по пустыне, потянулись дни мрачного, тоскливого одиночества, ожидания неизвестно чего. Два раза в день им давали корзину с овощами и фруктами, немного воды, но на палубу не выпускали. Ребята лежали на голых досках, но это им не мешало и не создавало проблем.
По прошествии трех дней Петька сказал:
– Гарданка, так дело не пойдет. Надо двигаться, а то обалдеем от неподвижности. Нам обязательно пригодятся силы. Так что давай что-то делать. Приседать, что ли! Бороться друг с другом, а то отупеем и ослабеем.
– Наверное, ты прав, Петька. Надо так и делать. Мало ли что может случиться, а мы будем слабаками.
С этого времени ребята стали приседать сотни раз, бегать на месте, бороться. Потели, сопели, но сознание, что без дела не сидят, ободряло их и наполняло души надеждой.
– Так, Петька, я уже кое-что стал понимать в их речи. Только не так часто приходится слышать людей. Вот бы на палубу подняться.
– Давай попросимся. Хоть обмыться пусть разрешат, а то все провоняли. Самим противно.
– С каких это пор ты так заговорил? Раньше не обращал на это внимания, а теперь…
– Так и им тоже, наверное, не очень приятно нашу вонь нюхать. Все хоть какая-то, но причина для просьбы.
– Я что, против? Конечно, мы-то попросим, да разве они согласятся.
Вскоре, когда принесли завтрак, Гардан стал говорить и показывать жестами и мимикой, чего они хотят. Матрос согласно кивал и вскоре появился с толмачом. Тот спросил:
– Чего вам?
– Сеньор, погулять бы по палубе, водицей облиться бы, а то мы грязные и вонючие, как свиньи. Мы же не собираемся бежать, сами к вам пришли, не могли больше по пустыне скитаться. Разрешите или попросите капитана, уважьте!
– Хорошо, – ответил толмач, выслушав просьбу. – Ведете вы себя хорошо, тихо. Я попробую. Ждите.
Не прошло и получаса, как толмач вернулся, и матросы открыли люк.
– Выходите, – сказал толмач. – Возьмите ведра и помойтесь, потом палубу драить станете. Не вздумайте прыгать за борт. Там крокодилы вас живо сожрут, так что и не пытайтесь.
– Спасибо, сеньор. Пусть Господь Бог вас не забудет своими милостями, – ответил Гардан, довольно блестя глазами.
– Хоть немножко на воздухе побудем, – довольным тоном молвил Петька, старательно скребя доски палубы, обильно политые забортной водой. – Да и поплескались мы отменно, правда?
– А ты не заметил, что матросов здесь что-то уж очень мало.
– Как-то не обратил внимания. Может, они на берегу или еще где?
– Кто их знает. Поживем – увидим.
Часа два они работали, пока толмач не приказал им спуститься вниз с ведрами воды.
Внизу, в трюме было небольшое помещение. На дощатом полу на подстилках лежали рядами люди. Тусклый фонарь с трудом разгонял тягучую темноту. Свет из люка едва доходил до них, и трудно было разобрать, что это были за люди.
– Оботрите тут стены и пол мокрыми тряпками, – распорядился толмач. – Потом принесите свежей воды и напоите больных.
– Слушаю, сеньор, – ответил Гардан, а потом спросил: – Это матросы? Они больны?
– Да. Лихорадка. Одиннадцать человек свалила, проклятая.
Ребята принялись выполнять задание, а сами поглядывали на матросов. Все они были с желтыми лицами, трясущиеся от озноба или изнывающие от зноя, кипящего внутри их больных тел.
– Так может случиться, что из-за этого они и отплыть не смогут, – прошептал Петька, поглядывая на мучающихся матросов. – Им бы свежего воздуха, а их тут держат, в духоте и грязи.
