Елизавета Дворецкая - Ветер с Варяжского моря
– Он жив?– изумленно спросила Ильмера, снова поднимая глаза на Эйрика, и недоверчиво покачала головой. – Нет, этого не может быть! Я не верю в это! Он не мог остаться в живых, не мог попасть в плен!
– Он сражался у ворот среди своих воинов, но он не знал, что старая стена не выдержит и что Торгрим Хромой и Асгейр Медный Лоб зайдут ему в спину. Там была большая битва, погибло много и славян, и викингов, и даже некоторые из моих берсерков были убиты. Сам ярл был тяжело ранен и упал без памяти. Его даже не связывали – думали, что он умрет. Однако он еще жив…
– И сколько ты хочешь за него?—снова овладев собою, холодно спросила хозяйка.
– Сначала я прикажу доставить его сюда, – ответил Эйрик и кивнул кому-то из своих людей. – Ты поглядишь на него и сама решишь, во сколько его оценить. Наш торг будет честным, я не продам поросенка в мешке, и вам будет не в чем меня упрекнуть. А пока я прошу хозяев сесть за стол вместе с нами.
Еще днем Ильмера готова была скорее умереть, чем сесть за стол с разорителем своей земли. Но сейчас она была так взволнована вестью о том, что сможет спасти из плена самого посадника, что позволила мужу подвести ее к месту хозяйки. На еду она даже не смотрела и сидела молча, опустив глаза и сложив руки на коленях. Но даже так она чувствовала на себе взгляд Эйрика ярла. Не обращая к ней речей, Эйрик, однако, не сводил глаз с хозяйки и в увлечении сам не слышал, как его люди обращаются к нему. Викинги посмеивались между собой, вспоминая подобные истории с его отцом. Эйрик ярл в то время был молод, моложе Оддлейва, и еще не успел найти себе достойную жену.
– Что ты так невесел, Оддлейв ярл? – спросил Ингольв у хозяина.
Сам он был доволен и походом, и добычей. Вальбранд Попутный Ветер, сидевший рядом с ним, изредка посматривал на новое золотое обручье. Оставаясь на службе в Новгороде, он не скоро получил бы такое. Ильмере смутно помнилось, что это же или очень похожее обручье она видела на руке кого-то из ладожских бояр. Но она не хотела вспоминать. Что толку жалеть о золоте, когда потеряна жизнь?
– А ты на моем месте был бы весел? – ответил Оддлейв. – Если бы оставался на службе у конунга Висислейва, а Эйрик ярл дошел бы до Хольмграда?
– Я правильно выбрал себе предводителя! – ответил Ингольв, и Эйрик бросил на него одобрительный взгляд. – А ты не хочешь ли пойти с нами? По всему видно, что удача Эйрика сильнее удачи Висислейва и даже самого Вальдамара.
– Я знаю тебя как славного воина, Оддлейв ярл, – заговорил сам Эйрик. – И не твоя вина, что победа отвернулась от тебя. В моей дружине ты не будешь обижен местом. Уж, наверное, Висислейв конунг не посадит тебя так высоко. Особенно после моего похода.
– Смотри, Висислейв конунг может возвысить тебя гораздо больше, чем хочет благоразумный человек, – предостерег Ингольв, едва заметно усмехаясь.
Викинги подумали немного, и дружный хохот потряс гридницу. Под самым высоким местом конунги нередко подразумевают виселицу.
– Хорошо или плохо мое место, оно мое, – сдержанно ответил Оддлейв. – Я давал клятву верности Вальдамару конунгу. И я сдержу ее как сумею.
Эйрик ярл усмехнулся и снова посмотрел на Ильмеру:
– Дороги судьбы непросты, хозяйка! Воля Одина могла бы быть и иной – ведь и я мог бы служить Вальдамару конунгу, жить в Альдейгье, быть хозяином этой крепости, а Оддлейв ярл ходил бы сюда доходом из Норэйг. И твоим мужем тогда был бы я!
Викинги в палате снова расхохотались, понимая, что эта участь не огорчила бы их предводителя. Ильмера быстро отвернулась, жалея, что стала с ним разговаривать. А Оддлейв ярл с трудом сдержал гнев: Эйрик ведь был у него в гостях и был обязан уважать хозяина.
– Однако боги судили не так, – жестко сказал он Эйрику. – И ты хорошо знаешь, на какие дела боги не дают благословения. Твой отец научил тебя этому.
«Участь твоего отца» – так хотел бы сказать Оддлейв, имея в виду гибель Хакона ярла, пришедшую, в конце концов, из-за его посягательств на чужих жен. И Эйрик понял его.
– Прежде чем умереть, мой отец дал мне жизнь, – негромко сказал он, так что его услышали только близко сидящие хозяин и Ильмера. – И моя мать тоже не была его женой. Как знать, какое рождение боги судили герою?
Побледнев, Ильмера переводила взгляд с мужа на Эйрика. Эйрик поймал ее взгляд и понял, что эта женщина скорее умрет, чем позволит ему коснуться ее.
За дверями палаты послышался шум, двери растворились, и появились люди Эйрика ярла, которых он посылал за посадником. С собой они несли носилки, сооруженные из жердей с привязанной на них бычьей шкурой. На носилках лежал человек, покрытый простым суконным плащом, из-под которого виднелась только голова. Носилки внесли в палату и опустили на пол возле горящего очага, где их было хорошо видно всем. Викинги затихли, глядя на чужого воеводу, который теперь лежал перед их вождем скорее похожий на мертвого. В человеке этом нелегко было узнать прежнего посадника Дубыню. Полуседые волосы его и борода были всклокочены, в морщинах на лбу засохли грязь и кровь, закрытые глаза окружали темные тени. Искра жизни тлела едва-едва, глубоко спрятанная в могучем теле старого воина.
Ильмера поднялась на ноги, с трудом узнавая того, кого знала так хорошо.
– Он жив? – с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила она.
– Да, госпожа, жив, только без памяти, – ответил ей один из людей Эйрика, принесших посадника. – Рана его опасна.
Он отогнул плащ, чтобы было лучше видно. Ильмера содрогнулась: прямо поверх изорванной рубахи плечи и грудь посадника были обмотаны разнородными лоскутами, кое-где на них под засохшей кровью проступала вышивка из красных ниток – видно, гриди посадника, попавшие в плен вместе с ним, перевязывали его оторванными подолами своих рубах. Сейчас все эти повязки были покрыты сплошными бурыми пятнами засохшей крови, кое-где проступила свежая. Нетрудно было понять, что посадник умрет, если не помочь ему сейчас же.
– И какой выкуп ты просишь за него? – спросила Ильмера, повернувшись к Эйрику, и взгляд ее был тверд: перед ней стоял враг всей ее земли, и она собрала все свое мужество, чтобы говорить с ним.
Эйрик ярл считал ниже своего достоинства отвечать женщине ненавистью, даже если она ненавидела его. Но ее красота вместе с презрением в ее глазах чувствительно задевала Эйрика. Отплатить же ей он мог только презрением к тому, что ей дорого.
Несколько мгновений он смотрел на хозяйку, а потом перевел взгляд на посадника и с пренебрежительной усмешкой ответил:
– Когда я говорил о выкупе, я и сам не знал, что он так плох. Он скорее похож на мертвого, чем на живого. А торговать мертвецами – недостойное дело. Если он тебе нужен – возьми его. Я даже велю моим людям помочь тебе устроить подобающие похороны. Ваш ярл принял смертельную рану в честном бою, как доблестный воин. Если бы он был норвежцем, то его взял бы в свою дружину Властелин Ратей и дал бы ему новую радостную жизнь в Валгалле, полную битв и пиров. Ведь и у славян есть бог, который принимает павших воинов?
