Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман
Дань, конечно, лежала на нем тяжелым бременем, но уже в XIV веке там началось большое каменное строительство, что является несомненным признаком благополучия.
В XIV–XV веках Новгородская республика существовала сама по себе, никому не подчиняясь. Новгородцам долгое время удавалось хитро лавировать между разными силами, бурлящими вокруг них: поднимающимся Московским княжеством, Тверским княжеством, невероятно усилившимся в XIV веке Великим княжеством Литовским. Они заключали союзы то с одними, то с другими, благодаря чему сохраняли свою независимость, свое особое положение.
В XV веке делать это стало труднее, так как лавировать было уже особенно негде: Московское княжество заняло на Руси лидирующую позицию. Между московскими и звенигородскими князьями и их родственниками во второй четверти XV века велась долгая, запутанная, сложная война (которую принято называть феодальной), завершившаяся победой московского князя. Главный противник московского князя Василия Темного (Василия II) – звенигородский князь Дмитрий Шемяко – бежал в Новгород, полагая, что там московский князь до него не дотянется. Правда, не повезло Шемяко – в 1453 году он умер в Новгороде (похоже, дотянулся до него Василий Темный; говорили, что его отравил повар, вероятно, подкупленный Москвой).
Таким образом, новгородцам приходилось уже лавировать между двумя основными силами – княжествами Московским и Литовским. Однако дело осложнилось тем, что в конце XIV века литовский князь Ягайло женился на польской королевне Ядвиге, и Литва заключила союз с Польшей. Они оставались двумя разными государствами, но уже были объединены унией. А главное, Литва приняла католичество. И каждый раз, когда новгородцы начинали склоняться в ее сторону, их обвиняли в предательстве православной веры и в желании отойти к Польше, что усугубляло ситуацию.
В 1449 году Московское княжество заключило договор с Литвой, согласно которому Литва обязалась не вмешиваться в дела Новгорода и Пскова, то есть не поддерживать их. Это нанесло большой удар по возможности лавировать между разными силами. В 1456 году, через три года после того, как отравили Дмитрия Шемяко, Василий Темный вступил в конфликт с Новгородом и навязал ему свой договор – Яжелбицкий мир, который стал, по сути, началом конца новгородской вольности. В Новгороде еще сохранялось вече, Новгородская республика оставалась независимой. Однако новгородцы взяли на себя довольно интересные обязательства: не предоставлять убежища врагам московского князя, не решать внешнеполитические вопросы самостоятельно, без московского князя – и прежде всего, не заключать союз с Литвой. И главное (что сыграет особенную роль позже): верховным судьей в Новгороде – тем, к кому мог обращаться любой человек, недовольный судебным решением, – стал тоже московский князь. И даже печатью с этого момента они пользовались великокняжеской. То есть вече оставалось, а судил и принимал внешнеполитические решения великий князь.
Несколько десятилетий Новгород жил в таком промежуточном состоянии. Но в начале 1470-х годов он заключил договор о союзе с правителем Литвы и Польши Казимиром. В тот момент в городе были две партии – промосковская и антимосковская, в которой важную роль играло семейство Борецких, богатых новгородских бояр. Антимосковская – по определению пролитовская, настаивавшая на сближении с Казимиром.
Для Ивана III этот договор стал настоящим подарком. Он заявил, будто новгородцы отреклись от православной веры, хотя в договоре с Литвой отдельно оговаривалось, что Казимир не будет покушаться на православие. Но когда надо добиться своего, кто смотрит на реальные условия договора? Иван отправился с походом на Новгород, который якобы продался католикам, и в битве при Шелони в 1471 году разбил новгородское войско. После чего повел себя очень хитро. Он вошел в Новгород со своим войском, арестовал нескольких бояр – самых ярых своих врагов, – но в целом держался аккуратно, никого не обижал и показывал себя замечательным правителем. Правда, взял огромную дань. И ушел. А через несколько лет вернулся, и уже не как враг. Он обладал правами судьи и, прибыв с инспекционной проверкой, принялся судить.
В Новгороде – городе с сильно развитой торговлей – имущественное расслоение среди жителей было куда больше, чем в других русских землях. И в XV веке там происходило примерно то же, что творилось, например, во Флоренции и в прочих итальянских республиках: городские низы, требуя для себя бо́льших прав, часто восставали против городской знати, находящейся у власти. Естественный процесс развития будущей демократии.
И Иван сыграл именно на этих противоречиях. Он показал простым новгородцам, что он замечательный судья и справедливый государь, у которого можно найти управу на обидчиков-бояр. И на следующий год новгородские послы, которые приезжали в Москву для обсуждения каких-то вопросов, почему-то, обращаясь к Ивану, называли его не господином, как полагалось по этикету, а господарем, то есть государем. Естественно, это было заранее с ними договорено (наверное, посредством подкупа). И Иван тут же написал новгородцам: «Если послы ваши так меня называют, пусть я и буду вашим господарем». В Новгороде началось возмущение. Послов вызвали на вече и убили, но дело уже было сделано.
Иван снова отправился туда со своим войском. Уже никто, кроме антимосковской партии с Борецкими, ему не противостоял. Он вошел в Новгород, установил там свою власть, приказал казнить Дмитрия Борецкого, сына Марфы Борецкой – Марфы Посадницы, которая, как гласит легенда, являлась душой этого сопротивления. Что произошло с самой Марфой – неизвестно: ее то ли в монастырь заточили, то ли казнили. А новгородских бояр Иван переселил в другие места своего княжества, просто лишив их земель и поддержки – и, следовательно, влияния. Они могли даже получить другие земли, но уже не родовые вотчины, а земли, которые выдал великий князь.
Вечевой колокол из Новгорода увезли, и, согласно некоторым свидетельствам, он разбился по дороге на Валдае (отсюда появились валдайские колокольчики). Независимость Новгорода на этом закончилась.
Однако влияние Новгорода сохранялось еще на протяжении столетия. Новгород подчинялся московскому князю, потом – московскому царю, но всё еще оставался мощным, богатым городом, обладавшим огромной силой.
Иван III, объединив разные земли (не только Новгород), провел целый ряд реформ. Он учредил некие единые государственные органы, пока довольно примитивные, сформировал войско. Он создал «Судебник», утвердив единые законы для всех своих земель. И ввел единую денежную систему, при которой во всех княжествах стала ходить московская деньга. Однако в Новгороде еще долго параллельно с московскими деньгами ходили новгородские. Быстро отказаться от своей валюты они не могли.
Последний удар по Новгороду нанес Иван Грозный. В 1570 году он вдруг обнаружил некий донос, подброшенное подметное письмо, в котором говорилось, что новгородцы замыслили крамолу. Неизвестно, действительно ли его подбросили или же это организовал сам царь. Но даже если и
