Рафаэль Сабатини - Меч ислама
— Скажу, когда ты согласишься на мои условия.
— Условия? О, Аллах! Ты хочешь заключить со мной сделку?
— Разве ты не заплатишь за такую большую услугу? Разве ты ничего не предложишь человеку, который может показать тебе, как выбраться из ловушки, сохранив все свои силы, вместо того, чтобы красться в Алжир разоруженным и опозоренным беглецом? Что ты отдашь за это, Драгут?
Драгут оскалил зубы. Его стальные пальцы стиснули плечи Просперо.
— Что ты задумал? Выкладывай!
— Ты еще не ответил на мой вопрос.
— Аллах! — Драгут встряхнул генуэзца. — Как же я могу ответить, пока не знаю, что у тебя на уме?
— А как я могу открыться тебе без всякого поручительства?
— Да будь ты проклят! Мне что же, связать себя словом? А вдруг ты просто бахвалишься?
— Да, но с условием. Я не потребую вознаграждения, пока ты не выйдешь со своим флотом в открытое море, обманув Дориа и уклонившись от боя.
Осознав такую перспективу, Драгут уставился на Просперо. Он прерывисто дышал и был едва ли не зеленым от возбуждения.
— Я в твоих руках, — напомнил ему Просперо. — Ты можешь поступить со мной как угодно, если ничего не получится.
— Да-да, — этот довод убедил Драгута. — И каковы же твои условия? Чего ты просишь?
— Немногого. Я мог бы потребовать половину всего твоего состояния, и ты бы не осмелился отказать мне. Но я скромен. Прежде всего выкуп, который я задолжал тебе еще в Шершеле. Ты освободишь меня от него.
— Да-да. Что еще?
— Выкуп, который ты хотел взять за меня и мою жену. Глаза Драгута засверкали еще свирепее.
— Женщина не подлежит выкупу.
Усилием воли Просперо подавил желание схватить Драгута за горло и улыбнулся.
— В таком случае мне больше нечего сказать. Драгут снова вцепился в его плечо и приблизил искаженное злобой лицо к лицу Просперо.
— Мы умеем развязывать языки! Просперо рассмеялся.
— Твое умение — самый надежный способ заставить меня замолчать.
Ба, Драгут! Я-то думал, что твой ум под стать щедрости, но вижу, что ты и жаден, и глуп. Ты разочаровываешь меня. Ты возжелал мою жену. Но разве пророк это разрешает? И разве она стоит всего твоего флота?
Драгут отпустил Просперо и отвернулся. Сжав кулаки, он принялся расхаживать из угла в угол.
— Что еще ты просишь за услугу, которую якобы можешь мне оказать?
— Жизнь и свободу несчастным, которые были со мной, когда нас захватил Синан.
— Ну, это пустяки. Можешь оставить их себе. Итак, твой план?
— Погоди, это еще не все мои требования. Ты должен вернуть мои дукаты. Это вполне справедливо: я прошу только свое. А еще ты дашь нам судно, на котором мы сможем продолжить прерванное путешествие. Я согласен на двадцатишестивесельную галеру, хорошо вооруженную и оснащенную, с соответствующим количеством гребцов.
— Да уничтожит тебя Аллах! И это все?
— Эту галеру ты должен предоставить мне по первому требованию, как только убедишься, что я выполнил свое обещание. А произойдет это сегодня же. Я поднимусь на борт вместе со своей женой, слугами и деньгами. — Заметив, что физиономия Драгута потемнела и стала подозрительной, он добавил: — Ты можешь оставить на борту столько солдат, сколько пожелаешь, чтобы обезопасить себя от любого предательства, если ты его боишься. И это все, Драгут, за самую большую услугу, которую кто-либо оказывал тебе с тех пор, как ты начал бороздить моря.
— Что ты придумал?! — рявкнул Драгут.
— Я придумал, как вывести тебя из западни.
— Да-да. О, Аллах! Ты что, хочешь свести меня с ума? Говори же!
— Ты не сказал, что согласен на мои условия.
— Я согласен. Да. Тебе нужна клятва? Выведи меня отсюда так, чтобы после этого я еще мог обратить свой ятаган против врагов ислама и прославить священный закон пророка, и клянусь на Коране и бородой Магомета, буду честно исполнять все условия. Ты удовлетворен?
— Да, — ответил Просперо, зная, что Драгут привержен данному слову не меньше, чем христианский рыцарь.
— Хвала Аллаху! Теперь послушаем, что же ты будешь делать.
— Поезжай со мной к перешейку, соединяющему Сиртис и Джербу. Там я все тебе покажу.
Надежда, засветившаяся было во взгляде Драгута, угасла.
— Если ты думаешь, что там можно уйти, то дурачишь себя.
— Отнюдь. Я изучил местность и все рассчитал. Поехали, и я покажу тебе, где выход.
Освобожденный от оков, Просперо вновь поскакал на юг в сопровождении Драгута и горстки его приближенных.
Они проехали через оливковую рощу, некогда посаженную на Джербе римлянами, через берберскую деревню, где голая детвора забилась в укрытие при их приближении, а покрытые шалями женщины провожали их взглядами. Многочисленные груды обтесанных камней и остатки колонн напоминали им, что когда-то здесь был аванпост могущественного Рима. В палящем предполуденном зное всадники скакали вдоль болота, через которое тянулся перешеек шириной в две мили. Он представлял собой заросшую песчаную отмель между синим морем и голубой лагуной. Близился прилив, и волны захлестывали пучки трав и болотные кочки, перекатываясь через узкую полоску суши. Какие-то бедуины с дюжиной верблюдов и лошадей спешили перейти перешеек, прежде чем вода затопит его.
Из высоких камышей на краю болота поднялась стая фламинго. Ритмично хлопая большими крыльями, птицы полетели на запад, будто розовое облако на фоне голубого» отливающего сталью небосвода.
Просперо приподнялся на стременах, приложил ладонь козырьком к глазам и, осмотрев перешеек, махнул рукой.
— Вот твое спасение, Драгут, — сказал он. Это вывело корсара из себя.
— Здесь нет никакого пути. Да покарает тебя Аллах! Стал бы я сидеть в ловушке, если бы с этой стороны был выход? Разве ты не видишь верблюжью тропу? Она целехонька!
— Целехонька. Но ее можно разрушить. И у нас хватит на это сил.
— Ну, и что тогда? Смогу ли я провести свои галеры по этой заболоченной луже?
— Пошли дальше, — сказал Просперо и повел его к руинам Эль-Кантары, некогда, возможно, бывшей римской столицы Джербы.
Рассерженный Драгут, утративший надежду, тем не менее последовал за Просперо.
Добравшись до внешнего края перешейка, они осадили лошадей на золотистом морском пляже, на который накатывали пенные волны. Слева раскинулся огромный залив; на берегу, тянувшемся в северо-западном направлении, возвышался единственный на Джербе холм.
— Вот твой путь, — снова сказал Просперо. Глаза его сияли, а Драгут был мрачнее тучи.
— Сколько ты будешь повторять это, как попугай? Ты что, смеешься? Если да, то в последний раз. По-твоему, мы — фламинго?
— Ну, мозгов у тебя немногим больше, чем у них.
— Ха! Найди, как вывести тут мой флот, и, да услышит меня Аллах, я стану пылью у твоих ног. А если не найдешь, то…
