Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза
Из-под Нюрнберга герцог Валленштейн направил свои войска в Саксонию; ему хотелось отделить от короля этого важного союзника и заключить с ним отдельный мир. Обычными средствами Валленштейна были: разрушение церквей, сожжение деревень, истребление жатв, грабеж, убийства – вот что обозначало путь этих варварских полчищ.
Город Лейпциг сдался; то же самое угрожало столице Саксонии – Дрездену. Шведский король был в это время в Баварии; он собирался покончить с баварской армией, а потом идти на Вену. Известия из Саксонии заставили его бросить все надежды и спешить на выручку союзника. В конце октября шведы перешли границу Саксонии. Народ сбегался толпами, чтобы взглянуть на героя, великого короля, который являлся им защитником веры, имущества и законной власти. Перед ним падали с молитвой на колени, спорили о счастье коснуться его одежды. «Я боюсь, – сказал король своим друзьям, – чтобы Господь не покарал меня за эту суету!»
Шведская армия окапалась под городом Наумбургом на реке Заале; Валленштейн подумал, что она здесь будет зимовать. Тогда он расположил свои войска неподалеку на зимние квартиры, а графа Паппенгейма с сильным отрядом услал на помощь к городу Кёльну. Как только шведский король узнал о разделении неприятельских сил, то быстро двинулся навстречу противнику. Валленштейн не мог выставить более 12 тысяч, тогда как у короля было до 37 тысяч. Валленштейн послал гонцов вернуть Паппенгейма, а сам, поднявшись долиной Заалы, окопался между этой рекой и каналом Флосграбен, как раз на перекресте пути в Лейпциг. Король прошел через город Люцен и выстроил свою боевую линию против имперцев.
План Люценского сражения
Фронт обеих армий был обращен к большой дороге, которая вела из Люцена в Лейпциг. Впереди и позади дороги Валленштейн посадил в окопах мушкетеров; за ними, посредине боевой линии, поставил батарею в 7 больших орудий, другую батарею из 14 полевых орудий поставил на правом фланге, у Люцена, на небольших высотах; пехота имперцев расположилась за дорогой в пяти больших неповоротливых бригадах, кавалерия – на флангах. Все погонщики и денщики получили приказание сесть верхом и пристроиться к левому крылу, чтобы растянуть фронт. Герцог надеялся удержаться в этой позиции до возвращения генерала Паппенгейма.
Накануне боя Густав-Адольф расположил свою армию по другую сторону дороги, ее боевой порядок был почти тот же самый, что и под Лейпцигом, только на левом крыле командовал теперь немецкой конницей герцог Веймарский, Бернгард.
Наступила ночь с 5-го на 6-е ноября 1632 года. Воины обеих сторон ждали зари. Завтрашний день должен был окончательно решить: кто первый полководец в Европе? Каждый солдат ревниво оберегал честь и славу своего вождя; каждый солдат горел желанием доказать, что он служит под знаменами славнейшего из полководцев. Жестокая кровавая битва ждала, как праздник героя, как торжество победителя. Обе армии были невелики, но их составляли отборные войска; здесь были лучшие бойцы Германии, Швеции, почти половина Европы.
Густой туман скрывал восходящее солнце, только в полдень он стал подниматься и на равнине засверкали копья, палаши, латы, заколыхались перья. Шведский король встал на колени, вся армия склонилась к земле и запела молитву; музыка тихо заиграла гимн. Затем король сел на лошадь. Полки провожали его радостным криком: «С нами Бог!», – а в это время раздавалось в рядах имперцев: «Иисус, Мария!» – то был их боевой клич. По данному сигналу, шведы тронулись вперед. Мужественно они выдержали страшный огонь, заняли батарею и повернули 7 орудий назад, одна за другой три неприятельских бригады опрокинуты. Но герцог вовремя останавливает свои полки, устраивает их и смело врывается в ряды шведов. В тесноте и давке дерутся один на один, врукопашную. Подавленные шведы отступили; батарея брошена; тысячи трупов устлали равнину. Зато на правом крыле король имел полный успех, его тяжелые финские кирасиры рассеяли легкую польскую конницу и кроатов[9], прочие скрылись. В эту минуту королю донесли, что пехота центра отступила, а левое крыло сильно терпит от огня дальней батареи. Король во главе конного полка спешит восстановить здесь бой. Его благородный конь несется стрелой, скачет через рвы и ямы, но следовавшие за ним эскадроны понемногу отстают. Чтобы высмотреть слабое место противника, король подъезжает так близко, что его замечают, к несчастью, он был очень близорук. «Стреляй в него! – говорит ефрейтор своему мушкетеру, – это должен быть знатный господин!» Мушкетер сделал выстрел, которым раздробил королю левую руку. В это мгновенье подлетели эскадроны; по фронту разнесся отчаянный крик: «Король в крови! Король убит!» – «Пустяки, за мной!» – воскликнул король, но почувствовал, что не удержится в седле и попросил вывести его за фронт. Герцог Лауэнбургский делает с королем далекий объезд и в то время, когда они поворачивают к своему правому крылу, новый выстрел поражает короля в спину. «Будет с меня, брат, спасайся сам!» – сказал умирающий король, свалился с лошади и испустил дух под разбойничьими руками кроатов. Бегущий окровавленный конь разносил всюду тревожную весть…
«Теперь не стоит жить!» – подумали шведы; как разъяренные львы, кинулись вперед упландские, смаландские, финские и готские полки. Над осиротевшим войском принял начальство отважный герцог Веймарский, любимец покойного короля. Казалось, что дух Густава-Адольфа невидимо носился и водил полки в битву. Левое крыло неприятеля совершенно разбито, а левое крыло шведов устроилось, отняло страшную для него батарею и стало палить из нее же в имперцев. Центр тоже перешел в наступление, завладел вторично 7-пушечной батареей, а потом напал на пехоту. Она сопротивлялась, но гораздо слабее, потому что сзади у нее на воздух взлетали бомбы из зажженных ящиков. И спереди, и сзади – ад. Еще минута – и все рассыплется, битва клонится к
