Эдуард Кондратов - Птица войны
…Тауранги открывает глаза, когда его тело начинают вытаскивать на ступеньки траншеи. Боль в правой стороне черепа нестерпима, из-за нее он плохо соображает. Хенаре?.. Парирау?.. Куда они его несут, зачем? Вокруг пусто… Неужели кончилась война? Что происходит?..
Он хочет расспросить их, но висок раскалывается, и Тауранги с трудом выдавливает одно лишь слово:
— К-куда?..
Хенаре что-то отвечает, но голос его доносится издалека, разобрать слова нельзя. Боль все яростнее вгрызается в голову, хочется взвыть, упасть, биться об землю. Но Тауранги терпит, он даже пытается встать. Руки его обвивают шею Хенаре и Парирау. Опираясь на них, он делает несколько шагов, потом еще несколько, еще… Он чувствует, что вот-вот потеряет сознание, перед глазами уже пошли круги… Нет, он не упадет, ни за что не упадет…
Тело Тауранги обвисает. Остановка. Генри взваливает потерявшего сознание друга на спину, соединяет его руки в замок у себя на груди и бредет дальше. Парирау с узелком под мышкой покорно плетется следом. Куда? Она тоже хотела бы знать, но спросить не решается. Сегодня Хенаре не похож на себя. Совсем чужой…
Тем временем у левого крыла палисада заканчивались последние приготовления к прорыву осады. Весь порох, до крошки, был распределен между воинами и засыпан в гильзы. На каждое ружье пришлось примерно по два заряда, зато ружьями были обеспечены все. Сто тридцать мужчин потеряли нгати за дни осады, и оставшиеся девяносто будут спасать сегодня свое племя. Прикрыв собой детей и женщин, они сделают стремительный бросок по склону Маунгау. Если хотя бы половина нгати сможет прорваться в долину, это будет неслыханным счастьем.
Торетарека придирчиво осматривал только что сколоченные мостки. Они будут переброшены с насыпи через ров одновременно в трех местах — выйти за пределы па нужно стремительно. Затем три людских потока сольются в единую колонну и… Тогда начнется самое главное и самое страшное: бросок через линии английских окопов. Если пакеха успеют вовремя подтянуть свои основные силы на этот фланг, вряд ли кто из нгати останется сегодня в живых.
— Свяжите здесь крепче, — Торетарека ткнул прикладом в плохо пригнанные жерди, — Провалятся.
— Да, вождь, — отозвались сразу двое.
Отрезав от мотка кусок веревки, воины подошли к мосткам и принялись стягивать непрочное звено. Торетарека отвернулся и медленно пошел к толпе присмиревших женщин. Он не сделал и десяти шагов, как его остановил костлявый старик. Тряся обвисшими складками щек, старик начал упрашивать вождя разрешить ему идти на прорыв не в глубине колонны, а снаружи, вместе с воинами.
— Нет, Пироатане, — покачал головой Торетарека. — Вспомни нашу пословицу: поношенную сеть отбрасывают, с новой идут рыбачить. Ты был великим воином, Пироатане, но сейчас твое место со слабыми.
— Выслушай меня, вождь!.. — Тусклые глаза старика повлажнели.
Из вежливости Торетарека не повернулся спиной, не ушел. Рассеянно поглядывая по сторонам, он краем уха прислушивался к бормотанию Пироатане, до небес превозносившего свою меткость, и мысленно прикидывал расстояние между насыпью и первой линией английских окопов. Если женщины возьмут ребятишек на руки, пожалуй, можно успеть…
Кто такие?
Торетарека настороженно прищурился: его внимание привлекла группа, неожиданно появившаяся вдали из-за обгорелых останков дома собраний. Высокий воин нес на спине труп, следом семенила женщина. Но важно было другое: они удалялись!
Тонкие губы вождя слились в ниточку, скулы заострились.
Неслыханно! Как смеют они уйти от племени?! Торетарека не верил своим глазам: оглянувшись, высокий воин ускорил шаг.
Забыв о старике, вождь повернулся к мужчинам, которые сидели на земле у частокола, и махнул им рукой.
— Три человека ко мне! С ружьями! — крикнул он.
И почти одновременно с боевого настила раздался взволнованный возглас наблюдателя:
— Пакеха подходят!
Пакеха?!
Синие спирали на щеках вождя стали четче — так побледнел Торетарека.
Случилось самое худшее: враг преграждал путь им в самом начале. Что теперь делать? Прорваться с боем? Безумие. Но у нгати выбора нет.
— Готовьте мосты! — Голос Торетареки тверд. — Мы идем на прорыв! — И еще через мгновение новая команда: — К лестницам!..
…Рванувшись к выходу, Парирау потеряла равновесие и упала. Хотела вскочить, но Генри грубо схватил ее за руку и снова опрокинул на глиняный пол.
— Тауранги погибнет, опомнись! — крикнул он гневно. — Глупая девчонка, спаси хотя бы его!..
Девушка с тоской смотрела на Генри, который, больно сжимая ее запястье, свободной рукой расшвыривал кучу хвороста. Когда из-под веток показалась дощатая крышка люка, он выпустил руку Парирау и встал. Вздрогнув, прислушался: судя по всему, Торетарека начал прорыв.
— Отойди туда! — он ткнул пальцем в угол амбара. — И отвернись.
Девушка не шевельнулась, страх застыл на ее лице.
Скрипнув зубами, Генри поднял ее на руки и отнес в дальний угол от выхода. Тело Парирау била мелкая дрожь, как при лихорадке. Он знал, отчего ее так трясет, и не мог не злиться.
Посадив Парирау лицом к стене, Генри развязал сверток с одеждой и стал торопливо переодеваться. Рубашка и брюки отсырели, башмаки налезли с трудом. Шляпу он сразу же отшвырнул: в тесном подземелье с ней будет одна морока, как, впрочем, и с курткой. Поколебавшись, Генри переложил в карманы брюк коробку спичек, нож и зеленую фигурку божка — подарок Те Нгаро. Бросил долгополую куртку на пол.
— Подойди ко мне, Парирау.
Она подчинилась. Движения девушки были вялыми, лицо выражало покорность. Генри заметил эту перемену.
— Парирау, ты всегда мне верила, поверь и сейчас… — Он наклонился и приблизил ее лицо к своему. — Нгати умрут сегодня, все до единого, ты это знаешь. Их погубило табу Те Нгаро — они думают, что запрет на подземный ход наложили боги. Но ведь это не так, Парирау! Те Нгаро обманул вас. Зачем же нам троим умирать из-за его упрямства? Я не могу выручить всех, но тебя и Тауранги я спасу. Не противься, Парирау. Слушайся меня. Увидишь — все будет хорошо…
Он замолчал. Как ни странно, звуки ружейной пальбы приближались. Неужели нгати повернули назад?
Длинная тирада Генри, казалось, возымела действие: девушка внимательно вслушивалась в его слова, в глазах затеплилась надежда. Она медленно перевела взгляд на лежащего в беспамятстве Тауранги, затем на доски люка, на брошенную Гривсом маорийскую одежду…
— Хенаре… — еле слышно прошептала она. — Мы уедем далеко? На Гаваики, да?..
— Да, да, да! — обрадованно подхватил Генри, сжимая податливые плечи девушки. — Мы спасем Тауранги и уедем втроем… Нам надо торопиться, Парирау! Ты слышишь — пакеха приближаются. Помогай мне!
