Алексей Шкваров - Слуги Государевы
— Мой повелитель, тень Аллаха на земле, да продляться дни его во веки, повелел мне, слуге его ничтожному, встретить друга его, короля Карла и предоставить кров и заботу. — лилась речь по-восточному витиеватая.
— Почему мой друг султан Ахмед, не пришел мне на помощь в войне с царем Петром? — прервал сераскира король.
— На все воля Всевышнего ваше величество, мы лишь слуги его — уклонился от ответа Юсуф-паша.
Ахмед III не собирался пока вступать в войну с гяурами. Ему не нужна была победа шведов. Султан сам зарился на польские и украинские земли, которые топтала до сей поры армия шведов. Чем слабее противники, тем лучше! Так угодно султану, а значит и Аллаху.
Карл заметно успокоился, оказавшись в безопасности. И если б не рана, он бы немедля отправился в Стамбул убеждать султана в необходимости продолжить войну, но уже силами турок. Поражение под Полтавой ему уже не казалось трагедией — так, недоразумение. Сидя в Бендерах, он получил известие о смерти сестры Хедвиги-Софии и сильно расстроился. О поражении он писал другой сестре Ульрике-Элеоноре:
— У меня все прошло хорошо. И только совсем недавно случилось по причине одного события несчастье, и армия понесла урон, что я надеюсь, вскоре будет исправлено!
* * *Фредберг попался в плен в бою на берегу Днестра. Повязали его вместе со всеми. А тут и встреча произошла долгожданная. С Сафоновым. Разглядел его капитан в толпе пленных.
— Ах, ты гад! — рука сама потянулась. Со звоном шпага вылетела из ножен.
А тот усмехался:
— Один на раненного нападал, другой на связанного… Вы что, все такие смелые?
— А ну отставить! — голос громкий раздался сзади. — Кто пленного убивать собрался? Генерал-майор князь Григорий Волконский подъехал, шеф полка их бывший, а ныне командир бригады, что короля преследовала, — Ты что, капитан? Порядку не знаешь?
Лязгнув, загнал клинок обратно Сафонов.
— То изменник и перебежчик Фредберг, ваше сиятельство, — пояснил. — В нашем полку служил когда-то. По делу государеву проходит, аки шпион.
— В нашем полку? — изумился Волконский, — Вот нехристь! Шпион, значит?
— Я подданный его величества короля шведского! Полковник полка драгунского. — гордо вскинув голову произнес Фредберг, — по тому надлежит обращаться со мной яко с офицером.
— Он не только шпион, ваше сиятельство, он и душегуб, изувер, каких мало. Самолично видел, как женщину беззащитную пытал страшно. О нем в приказе Преображенском поручик Толстой ведает. — вспомнил вдруг и пояснил князю Андрей.
Упоминание о приказе страшном впечатлило Волконского:
— Значит дело и в правду государево. Вот пускай они им и занимаются. — решил князь. — Оного полковника взять в караул строгий и глаз не спускать. Живым довести.
Так и вернулись к Решетиловке, где армия отдыхала после сражения тяжелого. От Полтавы отошли, «ради духу от мертвых тел, стоять было невозможно». Царь с пленными тешился. Приказал снарядить два батальона шведских пехотинцев, тако же и два эскадрона конницы. Разыграли сражение перед ним потешное. Интересно было Петру, как воевали шведы, рассматривал внимательно приемы их, построение. Хвалил.
Генералитету шведскому пир устроил. Сам заздравную чашу поднял:
— Давеча брат мой король Карл я слышал просил вас в шатры на обед, вот вы по обещанию ко мне и прибыли, а Карл вместе с вами не пришел, в чем пароль свой нарушил. Я весьма его ожидал!
Пипер, оправдываясь, отвечал, что, дескать, давно он королю советовал мир заключить.
— Мир мне паче всех побед, любезный граф, — посерьезнев, ответил Петр.
Двадцать три тысячи пленных скопилось в окрестностях Полтавы. Из них всего около четырех тысяч увидят свою родину. От многих полков, что начали войну вместе с Карлом XII, вернулось лишь по десятку человек. И то нескоро! Последний пленный, Ганс Аппельман, вернулся в Швецию в 1745 году, через 36 лет плена!
Всех пленных приказано было гнать в Россию. Сначала к Севску и далее. По городам и весям бескрайним. До отправления, казнили всех перебежчиков и изменников. На кол посадили прилюдно. Такая участь постигла бригадира Мюленфельса, что оставил тогда мост возле Гродно шведам, а после и сам к ним переметнулся, также кончил свои дни и Фредберг. Настигла кара таки, за все деяния его ужасные.
Пленных так было много, что пришлось партии драгун снаряжать достойные для их конвоирования. В одну такую и Андрей напросился, как прослышал про Севск.
— К матушке, глядишь, заскочу. Может, что про Наташу узнаю. — сразу подумалось.
Потянулись в глубь России колонны бесконечные, а по бокам конные маячат. Охраняют.
Глава 23 На дорогах брянских
Так и привез Суздальцев Наташу в Карачев. По пути все обхаживал, ни на шаг не отходил, всю дорогу обратную почитай пехом прошел, с телегой рядом. Полюбилась она ему с первого взгляда.
— Аннушка! — Ласково называл.
Наташа молчала сперва. Горе свое переживала. Не обращала внимания никакого на офицера, что рядом шел. Везут куда-то, на смерть ли, в темницу, все едино. Как представит себе, что с родителями стало, так аж в глазах темнеет. Отвернется от всех, уткнется лицом в сено пахучее, коим телега устлана, и лежит неподвижно. Но время все лечит. И боль уходит. Нет, не исчезает, а в глубины души спускается. На второй день прислушиваться стала. Почему зовут ее Анной? Догадалась, что грамотку ту с собой взяла, когда в храм созывали. Нашли видно. За Арсеньеву ее принимают. Да и пусть! Анна, так Анна.
— Аннушка — позвал опять офицер. Посмотрела на него:
— Молодой. Как Андрюша милый. Господи, где он-то, любимый мой. Знал бы, что со мной приключилось. — И не выдержала, разрыдалась. Билась головой, в сено зарывалась поглубже.
— Ну и поплачь, поплачь, милая — шептал офицер, плечи девичьи вздрагивающие поглаживая. — Слава Богу, отошла. А то все молчала окаменевшая. Поплачь. Легче станет.
И правда, легче стало. Вышло горе-то в слезах чистых. Боль осталась. Повернулась к офицеру. Всхлипывала еще.
— Кто вы? Откудова? — произнесла тихо.
— Из Карачева мы, — пояснил. — Рота драгунская гарнизонная. А я начальствую над ней. Петр зовут меня. Суздальцев, значит. Капитан я драгунский.
— Что ж со мной-то теперь будет? — то ли спросила, то ли просто сказала Наташа.
— О том и поговорить хотел. — зашептал Суздальцев к ней склонившись. Не услыхал бы кто.
— Приказ имею всех раскольников в Карачев, к воеводе Михееву доставить. А где они? Одна ты осталась. Михеев глуповат, все вины на них возложить решил.
— Какие вины-то? — вздохнула Наташа.
