Андреа Жапп - Дыхание розы
Иоланду де Флери опустили в землю. Каждый день Элевсия ходила на ее могилу, чтобы собраться с мыслями. Слабый огонек надежды утолял печали Иоланды. После нескольких нескончаемых секунд ада нежная Иоланда укрепилась в мысли: ее Тибо не мог умереть. По крайней мере, она так думала.
Элевсия де Бофор могла бы поклясться, что Аннелета была права. Вероятно, сестра-лабазница рассказала своей осведомительнице о той ужасной сцене, которая разыгралась в кабинете аббатисы. Должно быть, она заверила ее, что им не удалось заставить ее назвать имя своей осведомительницы. Иоланде ни на мгновение не пришла в голову мысль, что любезная вестница хороших новостей и была убийцей. В душу Иоланды не закралось никаких сомнений, она совершенно не подозревала, что своими откровениями она подписала себе смертный приговор, поскольку убийца не могла подвергать себя опасности разоблачения.
Бедный маленький ангел, она соединилась со своим сыном. В тот день, когда комья земли посыпались на гроб Иоланды, Элевсия дала себе клятву. Она найдет ту, что так жестоко лгала Иоланде, и узнает, почему та это делала. Ей казалось, что в противном случае душа ее духовной дочери не упокоится с миром. Ей казалось, что маленький Тибо, которого она никогда не знала, требовал отмщения за себя и свою мать. Вдруг Элевсия поняла, что сейчас важнее всего быть ничтожным исполнителем воли Божьей, гордо держаться и преграждать путь подлости. Осведомительница Иоланды де Флери была убийцей Аделаиды, Гедвиги, Жанны и посланцев Папы. Как ни странно, но ложь, благодаря которой эта проклятая заманила в ловушку сестру-лабазницу, убаюкав Иоланду подлыми россказнями о здоровье ее сына, превратилась в глазах Элевсии в символ смертного греха. Сначала аббатиса хотела устранить опасность, вытолкнуть ее за стены аббатства, а затем, если это возможно, свершить правосудие. Теперь она потребует заплатить за свои прегрешения. По справедливости. Смертью и никак иначе.
Когда аббатиса возвращалась с кладбища, под ее ногами скрипел легкий снежок. Прежде, вечность назад, она любила спокойное высокомерие зимы. Раньше она улыбалась снежному молчанию, которое словно поглощало все звуки. Мороз не был столь злым, поскольку с ним можно было бороться, усевшись перед камином или съев полную чашку горячего супа. Но сегодня утром смертоносный холод забрался ей под кожу и больше не покидал ее. Всюду смерть. Смерть текла, просачивалась, всюду втиралась. Ее жизнь превратилась в кладбище, и ничья жизнь не способна что-либо изменить. Она была последней выжившей в некрополе, образовавшемся в ее душе.
Несколько крупных снежных хлопьев упали ей на руки и тут же исчезли, растаяв. Элевсия колебалась. Пойти к Аннелете в гербарий? Ей не хватало смелости. Нет, лучше вернуться в свой кабинет. Хотя он и стал ей враждебным после того ужасного разговора с Иоландой, он все же оставался единственным местом, где аббатиса могла предаваться размышлениям.
Колокол церкви Пресвятой Богородицы зазвонил в набат. Громкие крики и едкий запах заставили аббатису посмотреть в сторону гостеприимного дома. Она побежала туда. Из одной из бойниц вырывалось пламя. Аббатиса услышала, как надрывно гудел огонь. Пожар! Сестры, руководимые Аннелетой, суетились, таская тяжелые ведра с водой. Вскоре образовалась живая цепь. Ведра, бадьи, другие сосуды переходили и рук в руки. Наконец Аннелета увидела аббатису и закричала, бросившись к ней:
– Это хитрый обман, могу в этом поклясться! Она старается отвлечь наше внимание, но я не знаю, что она замышляет.
Элевсия мгновенно поняла: тайная библиотека. Она устремилась назад, бежала так быстро, как только могла.
Когда Элевсия, толкнув дверь, ворвалась в ледяную комнату, она почувствовала неладное. Ее взгляд упал на толстый ковер, скрывавший короткий проход и дверь, ведущую в тайное помещение.
Кто? Кто разгадал ее тайну? Кто сюда входил? Боже мой, запрещенные книги, дневник Эсташа де Риу и Франческо! Они ни за что не должны были попасть во вражеские руки. Значит, она была права. Отравительница стремилась только к одной цели: она хотела добраться до этих произведений.
Элевсия лихорадочно искала оружие, неважно какое, любое. Ее взгляд упал на длинный стилет, которым она разрезала бумагу в целях экономии. Она схватила стилет и ринулась к потайной двери. Вдруг она увидела силуэт, движения которого сковывало тяжелое монашеское одеяние. Он повернулся к матери аббатисе. Его лицо было скрыто под опущенным капюшоном, так что узнать его было невозможно. Силуэт бросился к двери, ведущей в коридор. Размахивая стилетом, Элевсия попыталась догнать его. Но он ударил ее локтем прямо в грудь. Задыхавшаяся аббатиса пыталась бороться, вырвать книги, которые ее противник сжимал под мышкой, но напрасно. Элевсия согнулась, чтобы восстановить дыхание. И тут она увидела, как тень исчезла в конце коридора. Всплеск энергии, на которую Элевсия уже перестала рассчитывать, заставил ее резко распрямиться. Аббатиса решительно устремилась на улицу, словно от этого зависела ее жизнь. Она кричала всем встречавшимся ей на пути монахиням, бежавшим, чтобы помочь своим духовным сестрам потушить пожар:
– Пусть привратницам прикажут никого не выпускать, ни под каким предлогом! Отсутствие под любой причиной повлечет за собой строгое наказание! Немедленно! Никто не должен уйти из аббатства! Этот приказ!
Элевсия бросилась к главным воротам и грубо растормошила привратницу, потребовав, чтобы та немедленно заперла на замок три тяжелых створки. Испуганная привратница тут же выполнила это распоряжение.
Элевсия вздохнула, схватившись рукой за бок. Она пыталась унять боль, мучившую ее. Вдруг она нервно рассмеялась, задрожав всем телом, и отрывисто сказала:
– Ты не выйдешь отсюда, мерзавка! Что, негодяйка, ты думала, что ты умнее нас? Я поймаю тебя. Я уничтожу тебя так, как этого заслуживает паразит!
Повернувшись к побледневшей привратнице, Элевсия приказала:
– Я восстанавливаю строгое затворничество. Для всех без исключения. Никто не может выйти без разрешения, написанного мной. Мной, и никем иным. Отныне я требую обыскивать с ног до головы каждую, я повторяю каждую, сестру, у которой возникнет необходимость выйти. Вы должны будете также обыскивать ее вещи и повозку. И никаких исключений.
Элевсия резко повернулась и бросилась к своим духовным дочерям, приговаривая:
– Рукописи останутся в аббатстве. Спрячь их… спрячь их так надежно, как только сможешь, я все равно их найду! Чтобы завладеть ими, тебе придется переступить через мой труп!
Мануарий Суарси-ан-Перш,
декабрь 1304 года
Аньес, еще бледная и слабая, внимательно посмотрела на Клемана и спросила:
