Адольф Мютцельбург - Невеста с миллионами
— Это может быть только Альфонсо! — воскликнул капитан. — Еще немного терпения, любовь моя! Мы победим! Индейцы пали духом! Их злой вождь мертв. Умоляю тебя, укройся в той хижине, чтобы тебя не настигла предательская пуля, чтобы индейцы забыли о тебе! Уведите донну Инес туда! — обратился он к слугам, указывая на ближайшую пустую хижину. — На всякий случай заприте дверь изнутри!
— Будет исполнено! — ответил слуга, а служанки повели свою госпожу в находящееся поблизости жилище.
В этот миг на крыше, с которой совсем недавно раздался предостерегающий крик, появились трое белых. Эдмон, по-прежнему не выпуская из рук томагавка, поспешил к ним. Первым среди взобравшихся на крышу, кого узнал Эдмон, был Альфонсо. Рядом с ним он заметил высокого молодого человека с белокурыми, развевающимися на ветру волосами и человека средних лет. Вероятно, Альфонсо успел объединиться с людьми отца! Вряд ли могло быть иначе: решиться напасть на деревню средь бела дня можно было только сообща.
Между тем краснокожие опомнились и начали собираться на площади, готовясь дать отпор бледнолицым.
— Инес жива! Она — в той хижине! — крикнул Эдмон находившимся на крыше. — Скорее туда!
Изумленного лица Альфонсо он уже не видел. Решив принять участие в схватке, он проскользнул между хижинами, стремясь укрыться от глаз индейцев, которые, заметив, непременно постарались бы застрелить его, и поспешил к арсеналу, где, как он предполагал, его личное оружие наверняка опять заняло прежнее место. Эдмон беспрепятственно проник в знакомую хижину. На стене он и впрямь увидел свое оружие, висевшее в том порядке, что и прежде. В склад заглянул какой-то молодой краснокожий. Одним ударом томагавка Эдмон уложил его на месте. Медлить было нельзя. Как безумный он выскочил из оружейного склада, пересек площадь и побежал к хижине, в которой должна была находиться Инес. Никто ему не помешал. Приблизившись к хижине, он окликнул белых пленников и удостоверился, что они действительно там. Очутившись внутри, он выяснил, что зазор между дверью и косяком достаточно велик и в него вполне можно просунуть ружейный ствол и вести прицельную стрельбу. Эдмон взял на мушку одного из самых отчаянных индейцев, который как раз целился в белых, что находились на крыше, и свалил его. Он стрелял четырежды, причем с неизменным успехом. Затем спокойно перезарядил оба ружья и хладнокровно продолжил стрельбу. Теперь индейцы заметили его. Четверо отделились от остальных и устремились к нему. С одним револьвером Эдмон выбрался из хижины. Целился он тщательно и не спеша. Ему удалось застрелить одного за другим троих краснокожих, а четвертый тем временем очутился так близко от него, что целиться не потребовалось. Он просто приставил к груди индейца револьвер и нажал курок. Краснокожий рухнул наземь, но и револьвер разорвался.
Эдмон удовлетворенно отметил, что сделал не так уж и мало. Он вернулся в хижину и зарядил ружья. Инес он увидел в углу: она стояла к нему спиной, а рядом суетились ее служанки. Эдмон чувствовал, что сейчас не до разговоров. Снаружи гремели выстрелы, слышались крики сражающихся. Зарядив ружья, он снова выбрался из хижины. Разорвавшийся револьвер немного поранил ему руку, но, к счастью, не задел пальцев.
Белые и индейцы сражались повсюду — на крышах хижин, в самих жилищах индейцев и на площади. Эдмон заметил, что самая ожесточенная борьба шла там, где находились Альфонсо, молодой незнакомец и пожилой человек — по всей вероятности, отец его друга. Плечом к плечу с ними оборонялись еще десятка два белых — их окружал целый вал из трупов поверженных врагов. Остальные белые вели стрельбу по краснокожим с крыш хижин.
Эдмон уже не знал, кого поддерживать. Стрелять стало опасно — можно было задеть кого-то из своих. Окинув поле боя взглядом военного человека, он пришел к выводу, что в хижине на окраине деревни Инес и ее спутникам было бы безопаснее, нежели в этой, прямо на площади, где они находились. Будь они там, белые могли бы занять вокруг такого убежища круговую оборону против индейцев, собрав воедино все силы. Больше того, можно было бы проломить стену хижины и помочь женщинам бежать, в то время как мужчины продолжали бы вести огонь изнутри. Да и для них был бы тогда открыт путь к отступлению.
Эдмон поспешил к Инес и ее спутникам, чтобы поделиться своим замыслом. Его план встретил всеобщее одобрение. Эдмон показал пленникам путь, которым им следовало двигаться, чтобы незамеченными добраться до хижины, какую он им описал, и некоторое время сопровождал их с оружием в руках, готовый пристрелить любого индейца, рискнувшего приблизиться к ним. Затем он попросил одного из слуг прикрепить к дверям хижины красную тряпку, чтобы дать знак белым на случай, если эта хижина будет указана им как место сбора.
План Эдмона удался. Индейцы наверняка заметили, что их пленники перебираются в другую хижину, но в пылу сражения не имели никакой возможности помешать им. Инес и ее спутники достигли заветной хижины, и слуга, исполняя поручение капитана, прикрепил в одном из верхних углов двери красную тряпицу. Эдмон посчитал, что пришло время снова принять участие в сражении. Он выбрал позицию, откуда мог поражать краснокожих, не опасаясь задеть белых, и хладнокровно, один за другим, произвел четыре выстрела. В том, что все они достигли цели, его убедили ликующие крики белых и их продвижение в том направлении, где находилась теперь его возлюбленная. Ряды апачей были прорваны. Под натиском белых краснокожие отступали, неуклонно приближаясь к той окраине деревни.
Прежде всего Эдмон попытался окольным путем добраться до хижины. Индейцы, осознавшие теперь всю опасность, исходящую от врага, послали ему вслед несколько пуль, но промахнулись. Эдмон принялся яростно махать руками. «Красная тряпка! Красная тряпка!» — кричал он что есть силы. Вскоре его слова были услышаны белыми, указав им направление, в котором надлежало двигаться. Спустя несколько минут первый белый очутился рядом с Эдмоном у дверей хижины, а затем к нему присоединились и все остальные, включая Альфонсо и его спутников.
— Занимайте крыши! — распорядился Эдмон. — Никого не подпускать! Мы останемся внутри и будем стрелять через стены!
— А если они устроят поджог? — возразил Альфонсо, у которою даже не было времени пожать руку приятелю, так как он заряжал ружье.
— Мы сумеем помешать им! — ответил Эдмон.
— Он прав! — согласился немолодой господин, устремляясь в хижину к Инес. — Последуем его совету!
— Я останусь снаружи, на соседней крыше! — крикнул Эдмон. — Заходите внутрь, забаррикадируйте дверь, а в стенах проделайте бойницы. А уж мы тут позаботимся, чтобы никто не подобрался к вам слишком близко. Сюда! Сюда! — добавил он во весь голос, заметив, что горстка белых пытается пробиться через кольцо индейцев, но не знает куда. — Сюда! Забирайтесь на крыши!
