Э Хайне - Ожерелье голубки
Усман аль-Мушрифн сделал глоток чая и, наслаждаясь вкусом, позволил ему разлиться по языку. Он вытер бороду и добавил:
- Поэтому Адам и Ева и не могли оставаться нагими. Женщина и мужчина в постоянной наготе – это уже не рай, а дикость,
* * *
После стрельбы из лука аль-Хади сказал Орландо:
-Ты увидишь ее снова. Пусть будет тебе известна награда. Еще ни разу ассасин не переступал сад дважды. Мы поедем завтра после восхода луны.
Он увидит ее снова. Она. Кто она? Девушка? Женщина? Какую роль играла она в жизни Адриана? Тайна ожидала его. При заходе солнца они отправились в путь. Проход был таким узким, что им приходилось ехать один за другим. Хотя коням и была знакома высота, они все-таки боялись. Их ноздри дрожали, глаза бешено вращались в орбитах, Они подчинялись всадникам только после жестоких ударов по крупу. Камни, на которые они неудачно наступали копытом, с грохотом скатывались в долину. Орландо досчитал до одиннадцати, прежде чем удар достиг пропасти.
Когда они попали в долину Аламута, река оставалась от них слева. Перед одной из многочисленных пещер, выдолбленных водными потоками за долгие годы, они привязали лошадей к дереву. Аль-Хади достал из седла факел. Они проползли через щель в скале, вскарабкались по теснине и очутились в трещине в толще земли, такой узкой, что обеих ее отвесных стен можно было коснуться руками, раскинутыми вправо и влево. В доброй сотне футов над ними светилось тонкой полоской неба Орландо она показалось толщиной не больше двух пальцев. Только приглушенный свет доставал земной расселины.
-Туннель смерти, – сказал аль-Хади. В некоторых местах пропасть была так узка, что ее расширили, словно рудниковый колодец.
Следы каменоломни хорошо были видны в свете факела. Они пролезли в зал, похожий на пещеру.
- Ты узнаешь это место? – спросил его аль-Хади. – Клянусь Аллахом, было бы удивительно, если это было бы так! Когда мы привезли тебя сюда в первый раз, ты был опьянен Кимией ас-са ада, напитком райской радости. Позже ты находился в плену утех плоти.
- Я ничего не могу вспомнить, – ответил Орландо.
-Там, перед входом, мы отдыхали. Ты говорил все время. Знаешь, как ты называл меня? Я не забыл имени. Орландо. Снова и снова ты повторял: «Орландо». Ты говорил на языке своей родины. Я не понял ни слова, но имя было трудно не разобрать. Кто был этот Орландо? Он, должно быть, очень дорог тебе.
- Друг юности, – солгал Орландо.
После получасовой ходьбы они добрались до конца расселины. Перед ними в глубокой чаше лежало озеро. Вода светилась в лунном свете как ртуть.
- Хульд, – сказал аль-Хади, – Сад Эдем, окруженный со всех сторон горами, недоступный, как рай Адама. К нему нет другого доступа, кроме этой щели. Теперь ты знаешь, почему она называется туннелем смерти. Только смерть ведет в рай.
Аль-Хади указал на сверкающее озеро.
- Талая вода, которая весной стекает со снежных вершин, собирается здесь в стоячее озеро. Ему обязана долина своим плодородием.
Они сели в лодку.
Облака заволокли луну.
Жалобные звуки флейты раздались над темной водой, манящие, как пение языческих нимф. В середине озера вспыхнул огонь, по воде разлилось свечение – блуждающие огни, могильные привидения. Пение умерших духов становилось громче. Орландо едва осмеливался дышать.
В белой туманной пелене прояснились очертания пиний и кипарисов, черных как ночь траурных стел.
«Мой бог, – подумал Орландо, – остров мертвых!» Он замерзал. Галька шуршала под килем их лодки. Когда они ступили на причал, лунный свет пробился через облака. Аль-Хади процитировал суру из предсказания:
Сад Аллаха,
Который всем богобоязненным предсказан.
В нем текут реки, полные воды, которая всегда свежа,
И ручьи полные жирного молока.
И вино, и мед, и фрукты.
Поистине, это награда и усердие ваше отблагодарено!
Они возлягут на ложи из броката,
Они упокоятся на подушках из прохладного шелка
и мягкого бархата,
Избалованные девушками с кроткими глазами,
Которых не касался раньше ни человек, ни джинн.
Да будет имя Всемогущего превознесено вовеки.
Перед ними расстилался луг. Орландо разглядел при свете луны стадо ланей. Они паслись под гранатовым деревом. Красными огоньками манили фрукты. Проходя мимо, аль-Хади сорвал один гранат. Орландо вспомнил предостережение из книги Бытия: «От всякого дерева в саду ты будешь есть; а от древа познания добра и зла не ешь, ибо в день, в который ты вкусишь от древа познания, смертию умрешь».
Они поднялись по многочисленным ступеням, остановились на площадке, которую окружали цветущие кусты. Широкая лестница вела на террасу. Позади мерцающего жемчугами занавеса фонтанов светился мраморно-белый фасад сказочного дворца.
-Дворец большой воды, – показал аль-Хади.
В окнах горел свет. Тени двигались легко и плавно как в танце. Они вошли во внутренний двор. Его аркады из белого и красного камня были вычеканены искуснее и тоньше брюссельских кружев. Свет факела осветил двор, отразился в подвижной воде. Плеск фонтана смешался с далекой музыкой флейты.
- В львином дворе тебя ожидает Хизуран. Иль-юн, седьмое небо, открыто тебе, ар-Рахик аль-Мактум, река запечатанного нектара, Каувтар, источник радости.
Дверь захлопнулась.
Орландо остался один.
«Сейчас меня разбудят, – подумал он. – Это только сон». Он закрыл глаза. Уж не шаги ли?
Он обернулся и застыл. Перед ним стоял… Адриан!
Покачиваясь, он следил за ним глазами. Призрак пошевелился, и тут Орландо узнал себя самого. Он стоял перед зеркалом, какого еще никого не видел. Стеклянное зеркало величиной с дверь. О боже, какое сходство с Адрианом! Они шли друг другу навстречу. Потом он увидел ее. Она стояла в зеркале. Ее глаза были глубоки, как колодцы. Она смотрела на него так, будто хотела проникнуть в его суть, будто искала или ожидала чего-то, чего боялась. А может быть, этого не существует вовсе. Ее поза выражала напряженное ожидание. Она сомневалась. Она была готова и бежать, и застыть в неподвижности.
Вдруг свет пробежал по ее лицу, как будто она нашла, что искала.
Она полетела к нему навстречу. Ее губы искали его рта. Орландо испугался этой хищной, изголодавшейся страсти. Инстинктивно он стал защищаться, оттолкнув ее от себя. Она упала и с трудом поднялась, как оглушенная. Буйство покинуло ее. Она казалась потерянной как ребенок.
