Бернард Корнуэлл - Добыча стрелка Шарпа
Астрид по-прежнему держала его за локоть, хотя они не шли, а стояли под деревом, будто его ветви могли защитить их от проносящихся вверху ядер и снарядов. Она смотрела на северный край неба, подсвеченный непрерывными вспышками бьющих с кораблей мортир. Каждый выстрел напоминал вспышку алой молнии, и эти вспышки следовали одна за другой, разливая алое по всему небу.
– Как будто зимний фейерверк. Это было бы прекрасно, если бы не было так грустно.
– Так вы хотите выйти за Акселя?
– Я хочу, чтобы отец был счастлив. Он уже давно не видел ничего хорошего.
– Человек, которому бизнес дороже дочери, не заслуживает счастья.
– Он так много работает,– сказала Астрид, как будто это все объясняло.
– И все пропадет, если он останется здесь, потому что рано или поздно французы придут за ним,– предупредил Шарп.
– Но что он может сделать?
– Перебраться в Британию. Его старые знакомые хотят, чтобы он так и сделал.
– Неужели?
– Они мне так сказали.
Астрид покачала головой.
– После всего этого? Нет, отец не поедет в Британию. Он датчанин и останется верным своей стране.
– А вы?
– Я?
– У вас, наверное, есть родственники в Англии?
Она кивнула.
– Сестра матери живет в Гемпшире. Когда-то, давно, я навещала ее там. Было очень мило.
– Так поезжайте в Гемпшир.
В листве над ними прошуршал осколок. Зачирикали разбуженные шумом птицы.
– И что я буду делать в Гемпшире? – спросила Астрид.
– Вот что,– сказал Шарп и поцеловал ее.
Она вроде бы напряглась, словно для того, чтобы отстраниться, но уже в следующее мгновение он понял, что просто застиг ее врасплох, потому что Астрид обняла его и ответила на поцелуй неожиданно пылко. Они поцеловались еще, а потом она опустила голову ему на плечо, крепко прижалась и стояла так долго, не говоря ни слова. Шесть снарядов упало на цитадель. Пламя поднималось уже над стеной. Потом что-то грохнуло сильнее обычного – наверно, снаряд попал в склад боеприпасов,– и Астрид содрогнулась вместе со всем городом.
– Я не могу уехать в Англию, пока отец жив, – тихо сказала она и, слегка отстранившись, посмотрела ему в глаза.– А ты мог бы приехать сюда?
– Место хорошее,– сказал Шарп.– То, что от него осталось.
– Тебе здесь были бы рады.– Вспышка пламени осветила ее лицо.– Правда. Тебе были бы рады.
– Только не Аксель,– улыбнулся Шарп.
– Нет, не Аксель,– улыбнулась в ответ Астрид. – Мне нужно домой.– Тем не менее она осталась на месте.– Ты действительно хотел бы остаться?
– Да.
Она нахмурилась.
– Но ведь я тебя совсем не знаю, да?
Он снова поцеловал ее. На этот раз бережно и нежно.
– Теперь ты меня знаешь.
– Нужно доверять сердцу, да?
– Доверять сердцу,– повторил Шарп и рассмеялся. Астрид вытащила его из-под дерева.
– Я и впрямь тебя не знаю.– Они снова шли по улице, и она держала его за руку.– Но ты похож на Нильса. Он страшно ругался!
– Датчанин? Ругался?
Она засмеялась.
– И он тоже меня смешил.– Не в силах больше сдерживать бурлящую в ней радость, Астрид повисла на его руке.– А ты? Ты был женат?
– Нет.
– И даже не собирался?
– Собирался.– Он рассказал ей о Грейс и даже не заметил, как они подошли к дому на Ульфедт’с Пладс.
Астрид остановилась и обняла его.
– Знаешь, мне кажется, мы оба заслужили немного счастья.
– Твой отец не обрадуется. Я ему не нравлюсь. Недостаточно религиозный.
– Скажи, что ищешь Бога.– Астрид помолчала. – Дело не только в религии. Отец боится потерять меня, но если я скажу, что ты собираешься остаться, то он, может быть, не станет сердиться.
– Я останусь.
Шарп произнес эти два слова и сам удивился, что решение, меняющее всю его жизнь, далось так легко. А почему бы и нет? Что ждет его в Англии? Да, он вернется в Шорнклифф, но только на опостылевшее место квартирмейстера. И такие, как Даннет, по-прежнему будут презирать его, потому что он родился не в том месте. К тому же ему нравился Копенгаген. Народ, правда, чересчур набожный, но это небольшая цена за счастье. И разве он сам еще совсем недавно не подумывал податься на работу к Эбенезеру Файерли? Так почему бы не поработать на Оле Сковгаарда, взяв в придачу его дочь? А если повезет, в новую жизнь можно будет войти с карманами, набитыми золотыми английскими гинеями.
Из окон дома на Ульфедт’с Пладс сочился жидкий свет.
– Наверное, отец вернулся,– сказала Астрид.
Дому и складу ничто не угрожало, поскольку они находились довольно далеко от пожаров, бушевавших в цитадели и западной части города. Она открыла дверь, кисло улыбнулась Шарпу, как бы предупреждая, чтобы гость не рассчитывал на теплый прием, и, взяв за руку, потянула за собой через порог.
– Папа! Папа?
Сверху что-то ответили на датском, потом на площадке появился свет, по балюстраде запрыгали колышущиеся тени, но человек с фонарем в руке был не Оле Сковгаардом, а Акселем Бангом. Одетый в поношенную форму, с мушкетом на плече и саблей на боку, приказчик неспешно спустился по лестнице, обращаясь к Астрид, судя по тону, то ли с упреками, то ли с наставлениями. Внизу Аксель увидел Шарпа, и глаза у него полезли на лоб.
– Лейтенант?
Стрелок молча кивнул.
– Вам нельзя здесь находиться! -категорически заявил приказчик.
– Где-то я это уже слышал.
– Мистер Сковгаард не потерпит вашего присутствия! Он будет очень недоволен.
– Вот пусть сам мне это и скажет,– ответил Шарп.
– Он не вернется сегодня. Мистер Сковгаард занят на тушении пожаров.
– И ты его оставил? – резко спросил Шарп.
– Ему ничто не угрожает. За ним присмотрят другие.
Атмосфера накалялась, и Астрид попыталась снять напряжение.
– Давайте выпьем чаю,– предложила она.– Вы любите чай, Ричард?
– Очень.
Банг, очевидно, заметил, какими взглядами обменялись эти двое, потому что побледнел и напрягся.
– Вам нельзя выходить во двор,– сказал он Астрид.
– Почему?
– Когда я вернулся, люди собирали на улице неразорвавшиеся снаряды. Английские снаряды.– Последние два слова, произнесенные исполненным презрения тоном, были обращены к Шарпу.– Их нужно где-то хранить, вот я и предложил сложить во дворе. Утром мы вытащим запалы и перевезем все в безопасное место.
– А зачем мне выходить во двор? – спросила Астрид, обходя Банга, который все еще бросал неприязненные взгляды на англичанина.
Шарп последовал за ней и, протискиваясь мимо вросшего в пол, как скала, датчанина, почувствовал запах джина. Аксель выпил? Поверить в это было так же трудно, как и в бомбардировку Копенгагена британским флотом.
В гостиной Астрид позвонила в колокольчик, вызывая служанку, а Шарп, подойдя к окну, раздвинул шторы. Город горел. Взметавшееся над черными стенами разрушенных домов пламя отражалось в куполе собора. Небо, прочерченное красными нитями падающих запалов и мечущихся ракет, пульсировало вспышками орудийных выстрелов. Церковный колокол, словно не обращая внимания на всю эту сумятицу, пробил полчаса. И в этот же миг Шарп услышал, как щелкнул замок мушкета.
