Рафаэль Сабатини - Белларион

Но в самом конце, когда все уже было готово и оставалось лишь скрепить документ подписями, Белларион подбавил ложку дегтя сомнений в бочку меда их восторгов.

— Остался только вопрос о гарантиях, которые вы можете предоставить синьору Фачино, — сказал он.

— Каких гарантий, синьор? — поинтересовался регент и по его тону Беллариону стало ясно, что этот вопрос воспринят без энтузиазма.

— Выполнения Монферрато своих обязательств.

— О Боже, синьор! Вы ставите под сомнение нашу честность?

— Речь идет не о честности, ваше высочество, а о сделке, условия которой не должны в будущем быть поставлены под сомнение никакой из сторон. Возможно, само слово «гарантии» задело ваше высочество? Думаю, едва ли. Ваше высочество первым употребил его вчера, когда спрашивал меня, чем Фачино гарантирует выполнение своей части договора. Я, как вы помните, не стал кричать об оскорбленной чести, а сразу же согласился на немедленную оккупацию Верчелли в качестве таковой гарантии. Почему, в таком случае, ваше высочество возмущается, когда от имени синьора Фачино я прошу чем-то подтвердить его уверенность в том, что после овладения Верчелли вы двинетесь вместе с ним на Милан?

Члены совета посмотрели на регента, и тот почувствовал себя несколько неловко.

— Но если мы не сделаем этого, — раздраженно ответил регент, — мы не сможем завоевать Геную.

— В любом случае Верчелли останется в ваших руках, — а это уже немало. И я почти уверен, что у вас не будет недостатка в голосах, которые попытаются убедить вас удовлетвориться этим.

— Вы предполагаете, мы станем слушать их? — спросил маркиз Каррето.

— Вовсе нет. Но моему синьору мало одних предположений.

Заминка в тот момент, когда, казалось, все уже было на мази, стала явно раздражать реджименто.

— Ваше высочество, может быть, нам стоит узнать, каких гарантий хочет граф Бьяндратский? — предложил кто-то из советников.

Маркиз Теодоро согласно кивнул, и Белларион изложил им свои условия:

— Заложники всегда считались лучшей гарантией на случай непредвиденных обстоятельств. Предположим, что маркиз Джанджакомо взойдет на трон прежде, чем наша кампания будет закончена. В таком случае он может не захотеть выполнять обязательства, принятые на себя вашим высочеством. Уже одно это соображение оправдывает желание синьора Фачино оставить у себя в заложниках маркиза Монферратского до тех пор, пока все условия договора не будут выполнены.

Будь на месте регента кто-нибудь другой, он непременно пришел бы в ярость и наговорил бы таких вещей, отказаться от которых впоследствии было бы невозможно. Но Теодоро Палеолог не был импульсивным человеком, хотя ему составило немалого труда взять себя в руки. Вновь и вновь он взвешивал предложение Беллариона, позволяя пока высказываться своим советникам. А их мнения были резко отрицательными. Требование Фачино беспрецедентно, утверждали они. А когда Белларион, возражая им, привел целый ряд подобных фактов, почерпнутых из истории, то ему высокомерно заявили, что ни в коем случае не допустят подобного обращения с их будущим принцем.

Один регент не проронил ни слова во время дискуссии. В глубине души он испытывал смутные опасения: не стоят ли за столь решительным отказом подозрения на его собственный счет? Не почуяли ли они двусмысленность в его отношениях с племянником и не сочли ли предложение Фачино частью хитроумного плана, имеющего целью нанести вред юному маркизу?

— Ваше высочество еще не высказали свою точку зрения, — наконец обратился к нему один из членов совета.

— Вы уже сделали это за меня, — серьезно и торжественно ответил регент.

— Синьоры, позвольте мне заметить, что ваш пыл изумляет меня, — слегка улыбаясь, заявил Белларион. — Синьор Фачино искренне считал, что его предложение будет с радостью принято.

— Неужели? — воскликнул Каррето.

— Знакомство с иностранным двором и армейской жизнью всегда считалось наиболее важной частью образования будущего принца. Синьор Фачино предлагает маркизу Джанджакомо и то и другое…

Столь очевидная мысль, вероятно, даже не приходила в головы членам совета, и они в нерешительности замолчали.

— Но что, если там с ним случится несчастье? — вскричал один из них.

— Синьоры, неужели вы считаете, что синьор Фачино не представляет себе последствий подобного развития событий? Как можно сомневаться в том, что он предпримет все меры для обеспечения полной безопасности и благополучия маркиза?

Ему показалось, что такой ответ, хотя бы частично, удовлетворил реджименто.

— Однако, синьоры, если вы столь единодушны в своих возражениях, — продолжал он, — синьор Фачино не станет настаивать. Вам останется только предложить ему другие гарантии.

— Но мы потеряем время, отправив их на рассмотрение синьору Фачино, — с сожалением в голосе проговорил Каррето, и остальные энергично закивали в знак согласия.

— О нет! Я наделен всеми необходимыми полномочиями, — успокоил их Белларион. — Мы не можем тянуть с принятием решения. Если завтра мы не подпишем договор, данные мне инструкции предписывают прекратить всякие переговоры о союзе и немедленно отправляться в кантоны для набора нужных нам войск.

Члены совета обменялись многозначительными взглядами, и регент наконец задал вопрос:

— Неужели граф Бьяндратский сам не предложил никакой альтернативы на случай нашего отказа удовлетворить его требование об отправке к нему маркиза?

— Ему не пришло в голову, что у вас могут возникнуть возражения против этого. И, честно говоря, синьоры, было бы очень кстати, если бы вы изложили причины вашего отказа, чтобы синьор Фачино не принял его на свой счет.

— Вы уже слышали их, синьор, — холодно ответил маркиз Теодоро. — Мы опасаемся подвергать нашего будущего принца опасностям грядущей кампании.

— Возможно, я чересчур самонадеян, но, на мой взгляд, ему ничего не будет угрожать во время военных действий. Но я принимаю возражения, ваше высочество. Бесполезно обсуждать то, что уже решено окончательно и бесповоротно.

— Совершенно бесполезно, — согласился маркиз Теодоро. — Таких гарантий мы дать не можем.

— И тем не менее… — начал было маркиз Каррето.

— Здесь не существует никаких «нет» и «тем не менее»! — резко оборвал его регент.

Вновь члены реджименто переглянулись друг с другом и на этот раз в их взглядах читалось беспокойство. Мечты о великом будущем Монферрато превращались в мираж, исчезавший у них на глазах.

Наступило неловкое молчание.

Догадываясь, что происходит у них в мыслях, Белларион поднялся со своего кресла.