Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - Сергей Юрьевич Нечаев
Сказано — сделано! Активная маркиза собрала со всей страны химиков. Те начали ставить опыты. В 1741 году в Венсенне уже была создана фарфоровая фабрика, но она практически не работала. Маркиза перебросила ее оборудование в Севр. Так в кратчайший срок была создана новая королевская мануфактура по образцу мануфактур по производству мыла и гобеленов.
В Севре были построены два великолепных здания: одно — для размещения работников, другое — для самого предприятия. Маркиза, часто наезжавшая туда, поддерживала и ободряла рабочих, находила опытных мастеров, художников, скульпторов. Эксперименты шли днем и ночью. Маркиза была нетерпелива и не любила проволочек. Она сама участвовала в решении всех проблем, помогала в выборе форм и красок для будущих изделий. Редкий розовый цвет фарфора, полученный в результате, назвали в ее честь — «Розовая Помпадур».
Так возникла знаменитая Севрская фарфоровая мануфактура. Говорили, что маркиза де Помпадур вложила в производство немалые деньги, причем почти все — из своего собственного кармана.
Маркиза самолично расписывала готовые изделия, а раз в год на пару с королем торговала ими во дворе Версальского дворца. Зрелище это, конечно, было не для слабонервного XVIII века — французский король, продающий посуду. Но зато продажи пошли «на ура». Каждый считал за честь купить хоть что-нибудь, хотя цены, особенно поначалу, были астрономическими (25 луидоров — цветочная ваза, 28 луидоров — сахарница и т. д.). А если кто так и не считал, то все равно покупал, ведь маркиза во всеуслышание заявляла:
— Если тот, у кого есть деньги, не покупает наш фарфор, он плохой гражданин своей страны.
В те времена, как, собственно, и во все остальные, считаться «плохим гражданином» было опасно.
* * *В 1761 году, по словам самого Фридриха Великого, Пруссия «агонизировала и ждала соборования». Русские и австрийские войска продолжили наступление по всем фронтам, и у прусского короля оставалось все меньше сил и возможностей для продолжения борьбы. К тому же, после смерти английского короля Георга II британское правительство практически утратило интерес к союзу с Пруссией.
Казалось, спасения не было. Но тут произошло «чудо»: в январе 1762 года скончалась императрица Елизавета Петровна, и новым русским императором стал Петр III, а он повернул все по-своему.
— Надо заключить мир, — сказал Петр III. — Что касается меня, то я хочу этого.
Озадаченный французский посол в Санкт-Петербурге барон Луи-Огюст Ле Тоннелье де Бретей попытался возразить:
— Вашему Величеству следовало бы остаться верным принципам союза…
Петр III пришел в ярость и грубым голосом прокричал:
— Я желаю мира.
— И мы тоже, — сказал де Бретей. — Но мы хотим, как и Ваше Величество, чтобы этот мир был почетным и согласованным с интересами наших союзников.
— Как знаете. Что до меня, то я желаю мира во что бы то ни стало. А потом поступайте, как хотите. Я солдат и не люблю шутить.
С этими словами он повернулся к барону спиной.
— Ваше Величество, — сказал тогда важным тоном французский посол, — я передам отчет своему королю о том, что вам было угодно объявить мне.
Это был полный разрыв. Канцлер Воронцов принес барону де Бретейю свои извинения, но ни в Санкт-Петербурге, ни в Версале никто не сомневался в истинном смысле слов, произнесенных русским императором.
Герцог де Шуазель написал де Бретейю:
«Вы можете представить себе мое негодование, когда я узнал о том, что произошло. Признаюсь, я не ожидал, что все это будет сказано в таком тоне. Франция не привыкла получать приказания из России. Не думаю, чтобы Воронцов мог дать нам какие-нибудь объяснения по этому поводу. Их бесполезно и спрашивать. Мы знаем теперь итак все, что могли бы узнать, и следующее объяснение, которое мы получим, будет сообщение о союзе, заключенном между Россией и нашими врагами».
И действительно, через два месяца это соглашение было уже свершившимся фактом. Петр III подписал мирный договор с Пруссией, включив в него параграф, возвещавший о скором заключении оборонительного и наступательного союза между обеими державами. Он открыто оповестил всех о своем намерении стать вместе с частью русской армии под начальство Фридриха. Это была его мечта, которую он давно лелеял.
Практически в это же время французский флот был почти полностью уничтожен англичанами, а это означало, что Франция потерпела поражение в колониальной войне.
В этих условиях маркизу де Помпадур стали уговаривать начать переговоры о мире, ведь у Его Величества больше не было ни денег, ни генералов, ни кораблей.
Но маркиза никак не могла остановиться. Своей некомпетентностью и своим упрямством она была похожа на ребенка. Невзирая на все советы, она продолжала «свою войну» с помощью прославлявших ее бездарностей. В 1761 году она назначила бывшего начальника полиции Беррье командующим флотом, а все милого ее сердцу князя де Субиза — маршалом Франции.
Пораженный король Фридрих написал по этому поводу в своих «Мемуарах»:
«Самым удивительным является то, как французский двор отмечает заслуги своих генералов: господин д’Этре за свои победы был изгнан из армии, а господин де Субиз за свои поражения был провозглашен маршалом Франции».
Результат этих капризов маркизы был поистине печальным. Де Субиз проиграл несколько сражений и убрал из армии чуть ли ни последнего талантливого полководца герцога Виктора де Брольи, сына и внука маршалов Франции, не раз отличавшегося на полях сражений.
10 февраля 1763 года был заключен позорный Парижский договор, закрепивший поражение и унижение Франции.
Семилетняя война, затеянная маркизой де Помпадур с целью
