Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - Сергей Юрьевич Нечаев
Что тут сказать? Народ — груб, но он хорошо видит, что сильные мира сего могут ошибаться. Редко он видит от них только признание своих ошибок.
Право слово, уж лучше бы маркиза де Помпадур не занималась военными делами. Не женское это дело. Да и графа де Клермона, внука самого «Великого Конде», жалко, ведь он, в принципе, был неплохим человеком. Он застал во вверенных ему войсках полный беспорядок: никаких толковых распоряжений, никаких приготовленных запасов на будущее. Одним словом, повсюду царил хаос и недостаток во всем. За годы, прошедшие после смерти великого маршала Морица Саксонского, лучшая когда-то армия из-за бездарного руководства докатилась до самого жалкого состояния.
Увидев все это, новый главнокомандующий сделал королю такой доклад, каких еще не видала ни одна армия. Когда де Клермон предстал перед королем, Людовик XV спросил его:
— Как там моя армия?
— О какой части армии Ваше Величество меня спрашивает? — учтиво поклонился бывший аббат. — Мне известны три различные части вашей славной армии.
— Какая же первая? — озадаченно спросил король.
— Первая — это сплошь мародеры и грабители.
— Ну, ладно. Оставим первую… Где же вторая?
— Увы, она уже давно сгнила в земле!
— Мир их праху… Что же с третьей частью?
— Она пока еще на земле, но ей уже недолго осталось лежать в лазаретах, ибо из наших лазаретов есть один прямой путь — в землю, следуя успешно за второй частью армии.
— Чего же вы ждете от меня, Клермон? — раздраженно спросил король.
— Могу ждать только ваших повелений: что мне делать с первой частью армии? Вернуть ее во Францию или оставить бесчинствовать в Германии?
Людовик XV надолго задумался и ничего не ответил…
Выглядит подобный диалог весьма художественно, но ведь аббат не был военным и не был знаком с обычным языком военных реляций.
Никакого приказа возвращаться во Францию так и не поступило. Вместо этого де Клермону посоветовали «держаться и не терять мужества». В результате первая же его встреча с противником закончилась для французов 23 июня 1758 года тяжелым поражением на равнинах Крефельда.
Пруссаки потеряли в этом сражении 1500 человек убитыми и ранеными, французы — более 7000 человек, в числе которых оказался единственный сын маршала де Белль-Иля. Этот доблестный офицер незадолго до этого писал своему отцу о графе де Клермоне:
«Он ни о чем не думает и мало заботится об имеющихся опасностях, развлекается всякими пустяками и теряет время на бесполезные прогулки. Таков наш командующий».
Во второй половине 1758 года пришедший в себя князь де Субиз сумел взять реванш за Расбахское поражение в боях при Сандерхаузене и Лютцельберге, но это, по сути, ничего не изменило.
Кампанию 1759 года Фридрих II начал, имея 220 000 солдат против 350 000 солдату коалиции. И Пруссия, и ее король продемонстрировали удивительную способность «держать удар». Поражение следовало за поражением, но Фридрих II упорно продолжал сражаться. После Гохкирхской битвы с австрийцами, стоившей королю почти 10 000 человек убитыми и ранеными, он был даже весел. Затем последовало поражение при Кунерсдорфе, еще более страшное. Находясь в самой гуще сражения, видя беспорядочное бегство своих солдат под огнем русской артиллерии, прусский король воскликнул:
— Неужели для меня не найдется ни одного ядра!
В 1760 году Фридрих II смог выставить всего 90 000 солдат. Начало сказываться истощение Пруссии, и она вынуждена была перейти к обороне. 28 сентября русско-австрийская армия после пятидневной бомбардировки заставила капитулировать Берлин. Но Фридрих II и после этого сумел добиться победы: в двухдневном сражении при Торгау австрийская армия потерпела серьезное поражение и отступила.
* * *Если дела на фронтах шли с переменным успехом, но в целом неважно, то в Париже и окрестностях очевидное превосходство маркизы де Помпадур над прошлыми фаворитками короля и дамами высшего света окончательно укрепило ее положение как при дворе, так и при Людовике XV. И она пользовалась этим, не боясь прослыть нескромной. Впрочем, это качество никогда не было характерной чертой ее натуры. И в общественной, и в скрытой от чужих глаз жизни мадам де Помпадур правила свой бал.
Она стала очень щепетильна в вопросах этикета и церемониала. Важные визитеры — придворные
