Псевдоним «Эльза» - Виктория Борисовна Дьякова
– Отольётся полной мерой, – Катя грустно улыбнулась. – Но пока я им ещё нужна, и не думаю, что они станут усердствовать в наказании, – предположила она.
– Тем более, – поддержала Маренн. – Хорошо, как вы вывезете княгиню Ливен, если все советские дипломатические и прочие, связанные с разведкой, структуры прекратили работу в Хельсинки и уехали в связи с началом войны? У вас есть какие-то каналы? Вы рассчитываете на рабочих активистов? Но вы же видели, там провокатор на провокаторе. Это очень продажный народец, пролетарии. И трусливый. Люди, которые не хотят защищать собственную страну, и чужой ничем не помогут. Сдадут за гроши.
– Да, никаких особых каналов у меня нет, – согласилась Катя. – Я без связи, отрезана от своих, – призналась она. – Я рассчитывала каким-то образом вырвать княгиню Ливен из рук полиции, например подкупить охранника или просто похитить её, я пока даже не успела узнать, где она находится, а потом спрятать где-нибудь в тихом месте и добиваться через наше посольство в Стокгольме эвакуации, чтобы нам организовали переход. А с чего вдруг Германия взялась помогать княгине Ливен, которую так легко было выставить виновницей всех неприятностей, которые случились в последнее время? – спросила Катя подозрительно. – На неё можно было бы списать провал агента в советском посольстве, он же провалился, верно? А заодно и какие-то старые грешки, даже получить повышение в звании, если постараться.
– Возможно, у вас в НКВД так бы и сделали, – ответила Маренн сдержанно. – Скорее всего. И у нас, не скрою, есть такие люди, которые не прочь ввести в заблуждение начальство и продвинуться по службе, засадив за решётку, а то и просто пустив под расстрел, старую больную женщину, выставив её как чрезвычайно опасного агента Советов. Всё так бы и произошло, если бы вовремя не вмешался штурмбаннфюрер СС Шелленберг. Это его княгиня Ливен должна благодарить, что вышла на свободу и в самое ближайшее время, я надеюсь, окажется в безопасности. Несмотря на провал агента, оправдание любой ценой, даже ценой обмана – это не в правилах штурмбаннфюрера, он это не поощряет.
– Но как штурмбаннфюрер Шелленберг узнал, какова на самом деле скромная роль княгини Ливен? – спросила Катя. – Вы сообщили ему? Вы вмешались, фрау Сэтерлэнд, – догадалась она. – И это вас, а не штурмбаннфюрера Шелленберга княгиня Ливен должна благодарить в первую очередь.
– Без поддержки штурмбаннфюрера все мои усилия не имели бы ровным счетом никакого значения, – скромно ответила Маренн. – Так что насчёт Кеми? – спросила она Катю прямо. – Отправитесь вы туда с княгиней Ливен, что мне доложить в Берлин? Они торопят. Ситуация накаляется с каждым днем. В Кеми пока спокойно, но это не значит, что такое же положение сохранится и в дальнейшем.
– У меня есть другое решение? – Катя снова взглянула на портрет князя Белозёрского на комоде, как будто советовалась с ним. Помолчала несколько секунд. Потом отведя взгляд, сама ответила на свой вопрос: – У меня нет другого решения, – заключила она веско. – Я согласна. Когда ехать?
– Сегодня, прямо сейчас, – ответила Маренн. – Вас будут ждать в Кеми вечером, в 19.00. Дорога туда неблизкая. Вас отвезёт наш человек, – сообщила она. – Оберштурмфюрер СС Рильке.
– Офицер, который привез меня сюда? – догадалась Катя.
– Да, он, – подтвердила Маренн. – Он уполномочен оберфюрером СС Мюллером. Я уверена, что под его присмотром всё пройдёт гладко.
– Тогда докладывайте в Берлин, что медлить? – Катя усмехнулась.
– Я хотела поговорить с вами лично, от себя, – Маренн отложила папку и внимательно посмотрела на Катю. – Это касается вашего здоровья. Мне известен ваш диагноз, он действительно неутешительный, но если пулю всё-таки удалить, ещё можно побороться. Я говорю вам, как человек, который понимает в этом. Можно побороться за то, чтобы болезнь отступила, и даже победить её. Надо удалить пулю. И я смогу это сделать. Потребуется сшивать сосуды, я это сделаю. У меня большой опыт. Правда, всё это возможно только в Шарите. Ни в каком другом месте. Это очень сложная операция, мне нужны опытные ассистенты и соответствующее оборудование. Пока между рейхом и СССР заключен пакт и есть договоренности о взаимопомощи, всё, что вам надо сделать, это добиться разрешения от вашего начальства выехать в Берлин.
– Они не будут за меня платить, они жадные, – Катя махнула рукой, но перспектива, озвученная Маренн, явно взволновала её, голос дрогнул. Она боялась поверить надежде, которая вдруг блеснула.
– Я могу сделать это бесплатно, в порядке дружеского обмена между странами, – ответила Маренн невозмутимо. – В Берлине я смогу договориться. Главное, чтобы вы туда приехали.
– Если это действительно возможно, я поговорю с Берией, с наркомом НКВД, – ответила Катя не очень уверенно. – Не хочется умирать рано, – призналась она с горечью. – Хочется ещё пожить. Даже так страшно, как я живу. А вдруг ещё что-то изменится. Вернется Алексей. Или большевизм исчезнет, – она глухо рассмеялась, потом всхлипнула и замолчала. – Если долго жить, то до всякого дожить можно, – сказала через мгновение уже как бы в шутку. – И до самого невероятного, и даже до чуда. А уж если умрешь – то всё, это безвозвратно. Всё хорошее без тебя случится.
– Обязательно получите разрешение и свяжитесь со мной в Берлине, – Маренн протянула Кате визитную карточку. – Я буду ждать.
– Спасибо, – та положила визитку в карман пальто. «Что-то сомневаюсь, что они меня отпустят», – подумала Катя, но вслух не сказала ничего.
– Что ж, хорошо, – Маренн встала. – Сейчас я доложу в Берлин. Собирайтесь. Машина и сопровождающий ждёт внизу. Вот документы княгини Ливен, – она передала Кате папку. – Ваши документы при вас имеются, как я понимаю.
– Да, так, – Катя кивнула, подтверждая.
* * *
Прощание было коротким. Маренн проводила в машину княгиню Ливен. Та всхлипывала, испытывая страх перед долгой дорогой и полной неизвестностью, ожидавшей её впереди.
– Мы ничего не забыли, Маруся? – всё время спрашивала она кошку и в который раз напоминала Маренн: – Деньги хозяину за квартиру, его адрес и ключи, не забудьте, мадам, прошу вас. Я всё оставила на столе.
– Я всё передам, не волнуйтесь, – Маренн старалась говорить ласково, чтобы пожилая женщина успокоилась.
– Ещё там счёт за еду для кошки…
– Я всё
