Елизавета Дворецкая - Ветер с Варяжского моря
– Верно, золото. Конечно, колечко – не Драупнир[181], но и мальчишка – не из самого ходового товара. У него на роже написано, что нравом он сущий тролль, кто такого купит? Ладно, я беру кольцо, а вы берите вашего мальчишку!
Кетиль кинулся к Ило и стал торопливо резать веревки.
– Тебе не жалко кольца? – удивленно спросил Лейв у Загляды, наблюдая за всем этим. – Зачем вам этот мальчик? От него немного может быть пользы.
– Это хороший мальчик, хоть и сродни троллям! – пояснил ему Тормод. – А Кетиль был к нему привязан, хоть они и не родня. Нам всем было бы жаль его лишиться.
– А, так он твой воспитанник! – воскликнул Орм. – Тогда ты мне еще должен за его укус. Может, я теперь неделю не смогу держать меч!
Орм громко захохотал, и хохот его заглушил скрип двери. На пороге стоял Гуннар с кошелем в руке.
– Я уже продал мою половину мальчишки! – все еще смеясь, объявил ему Орм.– Ты принес весы? Сейчас я отвешу тебе твою четверть марки.
Он взялся за кошель, но его прервал голос Ило.
– Только попробуй что-то взять! – хрипло, с ненавистью выкрикнул подросток, едва лишь тряпка была вынута из его рта.
Гуннар и все остальные обернулись к нему.
– Раз он знает еще и северный язык, я, видно, продешевил!—озадаченно сказал Орм.
Но Ило смотрел только на Гуннара.
– Только прикоснись к одной монетке! – продолжал он. – Я всем тут расскажу, зачем ты полез в бурьян! И не говори, что по нужде, – я всем расскажу, что ты там искал! И Эйрику вашему расскажу! Что? Нравится? Хочешь этого?
В девичьей повисла тишина – все изумленно переводили взгляды с Ило на Гуннара. А Гуннар злобно насупился, закусил губу и смотрел на мальчика так, что казалось, еще немного, и его взгляд приобретет твердость и остроту стального клинка. Но Ило отвечал взглядом не менее твердым и злобным – словно это был не пятнадцатилетний мальчик, а самый настоящий тролль.
Вдруг Гуннар повернулся и пошел прочь. Хлопнув дверью, он исчез в гриднице, где пировала дружина Эйрика. В молчании все ждали, не вернется ли он с кем-то еще, а Ило вдруг усмехнулся. Под глазом его наливался тяжелый темный синяк, и от этого смотреть ему в лицо было прямо-таки страшно.
– Он не вернется, – сказал Ило с мстительной радостью глядя на дверь. – Он хочет, чтобы я молчал. Мое молчание будет гораздо дороже четверти марки.
– О чем это он? – спросил Орм, перекручивая проволоку кольца на свой толстый палец. На тонком пальце Загляды кольцо казалось широким, а на великаньёй лапе Орма было едва заметно. – Он и правда бешеный, да и Гуннар не лучше. Ха! Теперь мои будут все полмарки! Боги справедливы!
Довольный Орм ушел в гридницу к пирующим, Загляда хлопотала возле Ило. Она радовалась, что он жив и свободен, и ей ничуть не жаль была кольца. Это лучшее для него применение, раз уж любовь ее оказалась таким обманом! Но как же другие? Ей вспомнились дети Середы, оставшиеся в клети под замком, тревожно-молящие глаза Догады. Где набрать серебра, чтобы выкупить всех, кто сегодня стал рабом? Наверное, даже сокровищ самого Велеса, властелина всех земных богатств, не хватит на это.
«Асгерд» – вдруг вспомнилось ей. Так ее назвал Тормод – наверное, это первое женское имя, которое пришло ему на ум. И хотя было не. время думать о подобном, Загляда невольно отметила – теперь она знает имя девушки, из-за которой Тормод двадцать лет назад простился и с родиной, и с мыслью о женитьбе.
Глава 5
Утром Загляду разбудили звуки чужих голосов: незнакомый мужской голос настойчиво говорил что-то на северном языке, а женский, молодой и звонкий, отвечал ему коротко и неохотно. Открыв глаза, Загляда растерянно заморгала, рассматривая незнакомое место. Она лежала на лавке, укрытая огромной медвежьей шкурой, а перед глазами ее была просторная палата, вовсе не похожая на ее привычную горницу. На полу лежали шкуры, лавки и большие лари были покрыты вышитым сукном, возле скамьи стоял витой бронзовый светец, у дальней стены виднелась широкая лежанка под горностаевым одеялом. По углам ее вытянулись к самой кровле деревянные столбы, покрытые резными изображениями страшных зубастых зверей.
На лавке под окном сидела молодая красивая женщина в синем вышитом платье и с белым шелковым покрывалом на голове. И едва увидев ее, Загляда разом вспомнила все, что ей пришлось пережить за долгий-долгий вчерашний день. Ладога сгорела, разоренная Эйриком ярлом, а она, чудом избежавшая общей участи, лежит в спальне боярыни Ильмеры. Под одной крышей с самим Эйриком ярлом. Загляде страстно захотелось, чтобы все это оказалось только страшным сном, и она зажмурилась, надеясь проснуться по-другому, по-настоящему. Но нет – вчерашние картины разорения и горя стояли перед ее взором слишком ясно для сна. Первая ее мысль была о Тормоде, вторая – о пленницах в клети, о Снэульве. Ей хотелось скорее бежать к Тормоду, но она не решилась помешать разговору хозяйки с мужем.
– Эйрик спрашивает, почему ты не вышла к нему ни вчера, ни сегодня, – говорил жене Оддлейв ярл. – Он просит тебя выйти в гридницу, чтобы он мог и тебя поблагодарить за гостеприимство.
– Я не звала его в гости, – холодно ответила Ильмера. – Будь моя воля, он увидел бы не такое гостеприимство! Но что бы ни случилось, я не сяду с ним за один стол и не выйду в палату, пока он и его люди остаются в Княщине.
– Но что я скажу ему?
– Скажи, что он мне ничем не обязан, и это будет правда! Если бы я могла поступить по своей воле, он не такого бы гостеприимства дождался от меня!
Оддлейв ярл снова услышал в словах жены упрек и помолчал, не желая начинать ссору. Ему часто приходилось спорить с Ильмерой, и часто они не могли друг друга понять, хотя оба знали родной язык друг друга.
– Я понимаю тебя, – после недолгого молчания заговорил Оддлейв ярл, и голос его звучал принужденно: он пересказывал жене те самые доводы, какими убеждал себя сам. – Но скажи мне, что я должен был сделать? Не пускать Эйрика в крепость – он вошел бы сам, и все мы здесь были бы убиты или взяты в плен. Едва ли ты желаешь такой участи.
Ильмера молчала.
– Но ты служишь князю Владимиру, а принимаешь в гостях его врага, пришедшего с мечом и огнем, – сказала она, тоже не сразу.
– Спасти весь город Вальдамара конунга я не могу, – ответил ярл, не без труда признаваясь вслух в своем бессилии. – Так я спасу хотя бы часть…
– Но как ты будешь отвечать перед князем, когда Эйрик уйдет? – тихо спросила Ильмера. Она старалась говорить безразлично, но отзвуки тревоги в ее голосе выдавали, что она заботится об участи мужа больше, чем хочет показать.
