Жеральд Мессадье - Триумф Сета

В конце сезона Наводнения, вне сомнения, по наущению Хоремхеба, полководец Анумес назначил его командиром конников в Мемфисе. На самом деле это было серьезное продвижение по службе: молодой человек теперь был не каким-то Начальником царских конюшен, а командиром конных отрядов Нижней Земли. Еще до этого Хоремхеб публично заявил о своей непричастности к покушению на жизнь Начальника конюшен.

Итшан пришел попрощаться с царицей.

— Они все-таки нашли средство, как отнять тебя у меня, — сказала она.

Неужели она не видела, что он томился рядом с ней?

— По крайней мере, они больше не будут пытаться тебя убить, — добавила она.

— Я буду приезжать, если твое величество позволит.

Она вопрошающе подняла брови.

— Чтобы повидать Хоренета.

Анкесенамон кивнула, но довольно холодно.

Хоренет был ее сыном. Теперь, когда Итшана удалили от нее, его интерес к ребенку граничил с бестактностью.

Она была рада тому, что ничего не сообщила ему о своих планах относительно бракосочетания с сыном Суппилулиума. Но он был достаточно умным человеком, чтобы понять, что не является тем, кто способен подняться против Хоремхеба.

Их любовные отношения закончились. Став частью враждебного ей мира, Итшан теперь был лишь бывшим любовником. Она также знала, что если во дворце и было известно о ее связи с Начальником царских конюшен, то никто не был уверен в том, что он отец маленького царевича.

— Можно мне сейчас его увидеть? — спросил он.

— Он в саду.

Он поклонился и поцеловал руку той, которую много раз сжимал в своих объятиях. Затем он ушел, охваченный чувством горечи. Он был любовником не Анкесенамон, а царицы. И вот его статус признан недействительным: не было любовника у царицы, так как царица не является женщиной! Очень удобно.

«Стало быть, я теперь совсем одна», — сказала она себе, когда стихли шаги Итшана в коридоре, ведущем в большой зал.

Она встала и пошла в комнату, окна которой выходили в сад, затем вышла на террасу. Она увидела Итшана — он наклонился к Хоренету, протягивая ему сорванную ветку жасмина, а затем взял его на руки.

Она подумала о Пасаре и разрыдалась, затем возвратилась в комнату.

Целыми днями она раздумывала о своем плане, о том, как его осуществить, и о содержании письма, которое собиралась отправить Суппилулиуме. Анкесенамон пришла к заключению, что у нее нет особого выбора. Она составит письмо, которое вручит послу царя хеттов без ведома Пентью и Хоремхеба. У нее были великолепные способности излагать свои мысли письменно.

Ей тайно доставили папирус, чернила и заточенный стебель камыша. Она подложила под папирус глиняную дощечку и написала следующее послание:

Царю хеттов Суппилулиума, союзнику Мисра.

Уважаемый монарх, я тебя информирую о следующем. Мой муж умер, и у меня нет сына. Мне известно, что у тебя несколько взрослых сыновей. Если ты пошлешь сюда одного, то он станет моим супругом, ибо мне не пристало выбирать в мужья одного из моих подданных.

Пусть боги даруют тебе долгую жизнь и радуются твоей славе.

Она приложила покрытую краской царскую печать, решающее свидетельство достоверности документа, подождала, пока краска высохнет, свернула папирус и вложила его в кожаный футляр.

Она солгала, написав, что у нее нет сына. Но официально Хоренет не был еще признан царевичем и не принимал участия в официальных праздниках. Жители Фив увидели его только однажды — во время праздника Осириса, незадолго до смерти Ая. Царь хеттов вряд ли мог знать о существовании ребенка.

Сати было поручено отнести письмо послу Хассону и вручить ему лично в руки, а если спросят, никому ничего не говорить и потребовать отправить это письмо своему царю Суппилулиуме как можно быстрее.

Царица приложила к этому посланию маленький каменный бюст, свой портрет, который доказывал ее поразительное сходство с матерью. Царь хеттов и его сыновья могли убедиться в том, что предложенная сделка требует от них больше чем согласия.

Итак, Анкесенамон ждала ответа, раздумывая над тем, на кого мог быть похож хеттский царевич, который, несомненно, прибудет, чтобы разделить с нею трон.

И поможет нанести Хоремхебу поражение.

Как только посол остался один, он, перечитавший множество текущих деловых посланий, регулярно отправляемых из Мисра, ознакомился с письмом, так как не мог, остерегаясь дерзких заявлений, передавать своему царю непрочитанные послания.

Хассон не верил своим глазам.

Он изучил печать: никакого сомнения, это действительно была печать царицы. Несколько ошибок свидетельствовали о том, что у нее не было привычки писать, но она не захотела прибегнуть к помощи писца, чтобы составить это письмо. Почему? Наверняка, чтобы сохранить в тайне свое послание.

Кроме того, такое письмо послу обязан был вручить глава ведомства Пентью, с которым он поддерживал деловые отношения. Если царица посчитала необходимым сделать это не по протоколу, значит, послание тайное. Но, опять же, почему? Очевидным был вывод, что это предложение царицы не понравилось бы настоящему хозяину страны, Хоремхебу.

Целую минуту Хассон пребывал в задумчивости. Долг велел ему сопроводить послание монарху пояснительным письмом. Он вызвал своего писаря и продиктовал следующее письмо на незите:[17]

О величественный и прославленный монарх, мой господин, который правит народами без числа,

Послание, что я осмеливаюсь тебе передать с гонцом, мне было вручено горничной царицы Мисра Анкесенамон. Я проверил печать, и это действительно ее послание.

Для того чтобы прояснить его смысл, я позволю себе сообщить тебе нижеследующее. Царица, которая в этой стране остается хранительницей царского рода и власти, дважды вдова: один раз царя Биббуриа,[18] скончавшегося пять лет тому назад, и другой раз царя Айт-Нетчер.[19] Она говорит, что от этих монархов у нее не было ребенка, хотя она была в таком возрасте, что могла бы зачать. Можно было предположить, что она бесплодна, но это не тот случай. Я знаю, что у нее есть ребенок, отцовство которого приписывается царю Аю, но который еще не был официально признан царевичем. Между тем следует учитывать, что настоящим властителем страны на этот момент является полководец Хоремхеб, которого она отказывается принять в качестве супруга, того, кто соединит царскую суть и фактическую власть.

Письмо было вставлено в тот же футляр, что и письмо царицы, и передано с верховым гонцом, который на следующий день отправился в страну хеттов.[20]