Наталья Павлищева - Князь Рус
Порусь так задумалась о синих очах Руса, что забыла и о времени, и обо всем на свете. Она стояла, прикрыв рукой глаза от солнца, и смотрела наверх, где бельчата уже почти скрылись в ветвях. Вдруг сбоку послышался шум, но это был не зверь, шел человек. Порусь повернулась и увидела… того, о ком только что думала. На полянку спорым шагом (он вообще не умел двигаться медленно и лениво) вышел Рус. От неожиданности Порусь вздрогнула, собранное рассыпалось.
Они вернулись неожиданно для Рода. Вынырнули из леса и остановились, оглядываясь. Вроде ничего не изменилось, но как же хорошо показалось в своей веси! Дома у Первака лучше, жить куда удобней, но тут было все свое, а главное – родовичи, которые после крика Славуты «Рус!» высыпали отовсюду, побросав свои дела.
Видя, как радуются им родовичи, князь и его товарищи едва не прослезились. Их оглядывали, хлопали по плечам, еще не веря, что вернулись живыми и невредимыми. Рус понял, что дом может быть где угодно, главное, чтобы там жили родные тебе люди и были рады твоему возвращению.
Заметив, что он ищет глазами кого-то, Иля тихонько произнесла:
– Порусь пошла кислицу рвать…
Вроде как кому-то сказала, но князь услышал. Чуть поговорив со Словеном, Тимаром и остальными, он, словно устав сидеть, поднялся, распрямил плечи:
– Пройдусь по округе, а то забывать стал…
Его проводили понимающими взглядами. Пусть идет, давно пора…
Князь не знал, где женщины собирают кислицу, он просто шел, снова задумавшись о Поруси. После того случая девушка не выходила у него из головы. Даже события последних недель не смогли заставить ее забыть. Стоило вспомнить стройную фигурку, упругую высокую грудь, толстую косу, липнущую к спине, как сердцу становилось одновременно горячо и тоскливо. Кто он для нее? Младший князь? Почему-то казалось, что таких не любят, ведь не сложилась же любовь у Словена, да и у Хазара тоже. Без семьи Тимар, Нубус, все, кого он знал. Неужели необходимость думать и заботиться о многих не позволяет делать это об одной любимой женщине? Неужели и ему суждено быть одиноким?
Если бы кто-нибудь спросил Руса, почему он просто не подойдет к Поруси и не спросит саму девушку, князь бы не ответил. Он помнил совет Тимара поговорить, но почему-то не относил его слова к себе.
Обогнув осинник, Рус углубился в лес и у полянки невольно приостановился. Чуть подальше стояла Порусь, задрав голову и наблюдая за кем-то вверху. Девушку освещало солнце, она словно парила в лучах. Сердце молодого князя забилось, живо вспомнилось то ее купание, когда невольно подглядел и потом два дня ходил шальной. Порусь, почувствовав на себе взгляд Руса, обернулась. Оба почему-то густо покраснели.
Рус быстрыми шагами приблизился к девушке, сам не зная, что будет говорить и вообще зачем идет.
Девушка невольно прошептала:
– Вернулся…
Видимо, было в его взгляде что-то такое, что Полисть от неожиданности чуть дернулась, рассыпав немного собранных листьев. Князь бросился поднимать, невольно задел руку девушки, и… вся остальная добыча Поруси оказалась в траве!
– Экой ты, князь…
Они присели, каждый стараясь спрятать свое смущение и пунцовое лицо, столкнулись лбами и вдруг расхохотались!
Находясь так близко, Рус почувствовал волнующий запах ее волос, заметил нежную голубую жилку, бьющуюся на шее, пухлые губы… а еще… совсем рядом выпуклости девичьих грудей, выпиравших сквозь одежду. Вспомнилось, как они выглядят без рубахи. Стало жарко…
Поднявшись, они оказались почти вплотную, князь рывком притянул девушку к себе. Порусь уперлась в его грудь руками:
– Какой ты… быстрый!
Рус растерянно замер:
– Какой же быстрый, если я по тебе сколько уж сохну?
– Сохнешь? – недоверчиво переспросила Порусь.
Князь вздохнул:
– Сохну.
Теперь Порусь уже сама прижалась к груди Руса, спрятала полыхавшее жаром лицо:
– И я по тебе…
– Ясынька моя!
Руса захлестнула волна нежности и желания, он подхватил Порусь на руки, та не противилась.
Даже если бы весна и не пришла в эти края, то ради двух влюбленных поторопилась непременно. И небо было синее-синее, и птицы пели свои весенние песни, и лес тоже приободрился, словно людская любовь слилась со всеобщей весенней…
– Что ж ты раньше не сказала, что люб тебе?
– А ты?
И они смеялись весело и радостно.
Когда вернулись в стан, девушка смущенно спряталась за широкую спину своего любимого. Рус, хотя и сам смущался, гордо объявил:
– Порусь отныне моя жена!
Противных не нашлось, это только они не замечали влюбленности друг дружки, остальным давным-давно все было ясно. Что ж, у молодого князя хорошая жена! И самой Поруси повезло с мужем. А если всем хорошо, то что же тут плохого? Конечно, не одно девичье сердечко всплакнуло, Рус многим по душе, но все видели, что ему самому люба Порусь, только князь, испытав однажды боль, словно боялся обжечься еще раз…
Обрадовались и Тимар со Славутой. Волхв растроганно проворчал:
– Давно бы так, а то все глазел и глазел…
– Кто глазел?
– Кто? Да ты глазел! Таращился на девку, а себе взять не решался! Я уж думал, надо ее к нам за руку привести, чтоб ты решился.
Рус ахнул:
– Ты давно все понял?!
– Да разве я один? Весь Род не мог дождаться, пока вы слюбитесь наконец.
Рус и Порусь стали пунцовыми, а Славута довольно рассмеялся. Теперь Порусь будет жить с ними!
Порусь хозяйка хорошая, но хозяйство ей досталось тяжелое – трое мужчин, давно не видевших женской заботы. Едят что попало и из чего попало, одежда залатана неряшливо, в жилье беспорядок…
Немного погодя гора сора и обглоданных костей была вынесена изнутри наружу, шкуры сушились на солнце, а из горшка, стоявшего в углях остывающего костра, умопомрачительно пахло варевом. Мужчины вздыхали: такого они не помнили со дня гибели Илмеры…
Но долго хозяйничать у этого очага Поруси не пришлось. Князь с товарищами столько рассказали о Роде Первака, что не оставалось сомнений – надо идти туда. Тем более тот Род не против принять у себя новых друзей.
Обсуждая как быть, родовичи твердили, что вместе садиться не стоит, но можно же найти хорошую поляну неподалеку? Здесь лес пустой, места много, никто никому мешать не будет, зверя, дичи и рыбы на всех хватит. А быть рядом с давно живущими в этих краях опытными соседями всегда хорошо.
Была еще одна задумка. Уже подросла молодежь из тех, кто вышел когда-то в путь совсем мальчишками и девчонками. Им нужно создавать семьи, а где брать невест и женихов? Среди своих все если не родные братья и сестры, то совсем недалекие родичи. Для семей это плохо, дети будут слабыми. Вот и воспрянули духом родовичи: может, найдутся любушки там? Рус, смеясь, соглашался:
