Ольга Крючкова - Кровь и крест
– Нет, господин. Всё гораздо сложнее и запутаннее.
– Тогда постарайся распутать и объяснить мне.
– За этим я и пришёл, господин. Вы позволите…
– Говори, не медли! – приказал фрайшефен.
– Так вот… Настоятель Хиллер воздействует на умы горожан. Отсюда и богатство храма Святой Каталины. Если вы помните, мой господин, – храм стоял полуразрушенный, да и Тюрингия придерживалась учения вальденсов. А что же теперь?!
Фрайграф кивнул в знак согласия:
– Продолжай, Курт!
– Теперь храм процветает, а с ним и настоятель Хиллер! Он читает проповеди и они, поверьте мне, весьма опасны! После них люди сами отдают все деньги. Я же отстегнул целый кошель серебра и передал клирику храма! Да не в этом суть дела! Я понял, что Хиллер охотится за вами, мой господин! Он специально убил Одри. Возможно, не сам, а приказал кому-то!
– Что ты говоришь, Курт! Святой отец – убийца?! – фрайшефен негодовал.
– Да, ваша милость! Вы совершенно правы: он – убийца! Если вы наберётесь терпения, то я всё объясню.
– Хорошо, Курт, я внимательно выслушаю твои соображения, – фрайграф отложил бумаги на маленький резной столик и сел поудобней.
– Помните, не так давно я посещал Мюльхаузен: эти дни я провёл с Одри. Мы посещали храм Святой Каталины, и я имел неосторожность исповедаться…. Возможно, я сказал лишнее, но, увы, не помню, что именно! Господин, простите за дерзость, но нам есть что скрывать, даже на исповеди!
Фрайграф кивнул.
– После моего отъезда, – продолжал Курт, – Одри убили. Вопрос: для чего? А для того, чтобы выманить вас из Брюгенвальда! Сегодня я был в храме, якобы желая исповедаться, и выслушивал вкрадчивый шёпот настоятеля Хиллера. О да! Он умеет подчинить своей воле! Знаете, что он приказал мне совершить, дабы очиститься от грехов прошлого?
– И что же? – спросил фрайшефен.
– Он приказал убить вас! А затем и самому покончить счёты с жизнью!
Фрайшефен обомлел.
– Ты в уме, Курт?
– Абсолютно, мой господин!
– Тогда объясни, зачем настоятелю вдруг понадобилась моя смерть? – недоумевал фрайшефен.
– Всё просто… Я сказал на исповеди то, чего не должен был говорить никогда.
– Что же это?
– В том-то всё и дело, мой господин, что я не помню. Настоятель словно заворожил меня. Но в этот раз я специально поранил руку валетом, дабы нестерпимая боль не позволила мне подчиниться его воле.
– Мы столкнулись с необъяснимой тайной, Курт. Несомненно, мы пересекались с Хиллером давно и не помним, при каких именно обстоятельствах. Зато он прекрасно всё помнит, вот и решил отомстить. Но в чём же ты покаялся настоятелю?
Глава 8
Ванесса Дальмерштадт была освобождена немедленно. Фрайшефен решил спровоцировать настоятеля Хиллера, чтобы он занервничал и потерял уверенность в своей необыкновенной силе.
О дополнительной безопасности фрайшефен также не забыл. Дом бургомистра охранялся тщательным образом днём и ночью: вооружённые до зубов стражники окружили его, мало того, у них были специально заложены копрой уши, чтобы не слышать никого и ничего. У стражников был чёткий приказ: снимать шлемы и вынимать копру из ушей лишь в одном случае – при виде Курта.
Из Брюгенвальда прибыл шпильман Клаус, он порядком постарел, его роскошная грива совершенно поседела, но смекалка, хитрость и осторожность остались прежними.
…Клаус умел быть незаметным, превращаясь в сплошной слух и зрение. Он несколько дней прогуливался мимо Святой Каталины, меняя свой облик: мастерство бродячего актёра пришлось как нельзя кстати.
И вот в один из вечеров, когда Клаус изрядно проголодался и замёрз, он увидел, как настоятель Хиллер, закутанный в плащ, покинул храм и направился в сторону центральной площади Мюльхаузена.
Клаус последовал за ним. И вскоре его любопытство было вознаграждено с лихвой: настоятель пересёк площадь и углубился в один из узеньких прилегающих к ней переулков.
Шпильман, опасаясь, что переулок хорошо просматривается и священник, оглянувшись, сможет его заметить, притаился за деревянной оградой дома с облезлой черепичной крышей.
Настоятель Хиллер, ни о чём не подозревая, продолжал свой путь. Достигнув, кованой ограды, оплетённой диким виноградом, несмотря на холода не сбросившим красные резные листья, скрылся за ней.
Клаус осторожно подкрался к дому, вслед за священником. Оглядевшись, он запомнил место и увидел на двери небольшую вывеску: «Головные уборы от Майнцеля».
Он отворил калитку и замер под дверью дома: слух у шпильмана был отменный, тем более что опыт подслушивания через замочные скважины уже имелся.
Поздно вечером, когда Мюльхаузен окутали сумерки и на центральной площади около ратуши зажгли факелы, он подошёл к одному из стражников, охранявших дом бургомистра. Прекрасно зная, что «уши его не слышат», но глаза видят отлично, шпильман отдал записку, предназначенную лично майордому Курту.
Вскоре Курт получил послание Клауса, в нём говорилось:
«Интересующая вас персона находится в доме вдовы Майнцель, что в переулке напротив ратуши, и останется там до утра. В доме больше никого нет».
Это послужило своего рода сигналом. Конечно же, фрайшефен не согласовывал свои действия с бургомистром, тот пребывал почти в неведении, зная лишь, что фон Брюгенвальд ищет некого убийцу, возможно, того самого, что лишил жизни несчастную фроляйн Одри.
* * *Курт обмотал голову копрой, а поверх надел войлочную шапку. На дворе стоял конец октября, ночи были холодными, и подобная экипировка подходила как нельзя кстати.
Фрайшефен долго колебался, но всё же решил лично принять участие в похищении настоятеля Хиллера. Он экипировался подобно Курту. Клаус приготовил повозку, нагруженную сеном, и отправился ждать в условном месте.
Фрайшефен и майордом, вспомнив бурные времена рутьерства, вооружившись на всякий случай кинжалами и валетами, отправились в дом почтенной вдовы.
Освещение центральной площади скудными отблесками факелов было совсем некстати. «Злоумышленники» жались к оградам домов, избегая освещённых мест. Фрайшефен невольно поймал себя на мысли: «Ноги трясутся – стар я стал для подобных дел…»
Похитители благополучно добрались до дома фрау Майнцель и вошли в незапертую калитку.
Забрезжил рассвет.
Мюльхаузен был спокойным городом, и на ночь дома запирались лишь на задвижки. Курт, припомнив шальные годы молодости, ловко с ней справился и проник вместе с фрайшефеном в дом. Они старались передвигаться как можно тише, задача была не из лёгких, ибо уши их ничего не слышали.
И вот в слабом осеннем рассвете злоумышленники разглядели спальню с огромной кроватью, на которой почивал настоятель Хиллер вместе с почтенной аппетитной вдовой средних лет.
