Мастерица Ее Величества - Харпер Карен
– Моим вознаграждением будет восстановление справедливости.
Сердце у меня билось так сильно при одной мысли о том, чтобы снова встретиться с Ловеллом, что я могла только молиться, чтобы мы легко поймали его и он бы больше никого не убил. И поскольку мне предстоял день благословенного отпуска, я собиралась провести его с моим собственным любимым Артуром.
Глава двадцать вторая
На следующий день из‑за сильного дождя, который напомнил мне Уэльс, я нервничала, пока мы с Ником не прискакали во внутренний двор свечного склада. Небо прояснилось, выглянуло клонившееся к закату солнце, и я понадеялась, что ясная погода предвещает хорошие события. Мне так хотелось увидеться с сыном! Я знала, что он еще не вернулся из школы, значит, мои раскрытые объятия станут для него сюрпризом.
Ник спешился и пошел посмотреть, где Джейми, а я здоровалась с Джилом.
– Не волнуйся, – сказал он, похлопав меня по плечу. – Мод вышла заранее, чтобы встретить Артура и вернуться с ним домой. Он очень скучал без тебя и будет прыгать от радости.
– Если бы я приехала немного раньше, я пошла бы вместо нее, вот бы он удивился! – сказала я, хлопая в ладоши, будто сама была ребенком. Конечно, после краткого путешествия в Минстер-Ловелл и страха перед этим дьяволом, который там вырос, я вернулась к семье, и все должно было быть хорошо. То есть, хорошо, если я сумею удержать Ника в своей жизни.
Джил снова принялся заниматься с учениками, а я вышла наружу и повела своего коня к конюшням, куда Ник пошел искать Джейми. Я как раз подходила к двери, когда Ник шагнул мне навстречу и показал жестом: тише! иди сюда!
Я бросила поводья и на цыпочках подошла к нему.
– Что случилось? – спросила я.
Ник приложил палец к губам и втянул меня внутрь. Я услышала голос Джейми и другой, узнаваемый, он принадлежал брату Джейми, Сайласу, стражнику в Тауэре, который рассказывал Артуру ужасные истории о том, что там происходит. Я выглянула из‑за перегородки первого стойла. Да, это был Сайлас Клоптон, мощный парень с неровно подстриженными волосами. У него были ярко-голубые глаза, но я всегда вздрагивала при мысли о том, что приходилось этим глазам видеть в глубинах камер и темниц. Джейми рассказывал Джилу, что Сайлас видел и пытки, и жуткую дыбу, и кто знает что еще.
– Да, действительно странно, – произнес Джейми. – Почему же Тирреллу не дали сказать слово, прежде чем обезглавить? Ведь это традиция.
– Никогда не видел ничего подобного. В Тауэре он болтал, не закрывая рта. Думаю, он выдержал дыбу только раз.
– Значит, ты слышал, что он говорил во время пыток?
– Да, и меня до сих пор это преследует, хотя обычно такие вещи меня не волнуют. Я привык, а узники в основном злодеи.
– А Тиррелл нет?
– Ох, хуже всех, – сказал Сайлас и понизил голос, так что мне пришлось напрячь слух. Ник затаил дыхание и крепко сжал мое запястье. – Королевский следователь спросил его, что он делал в ту ночь, когда юные принцы пропали из Тауэра. Я в этот первый день не закручивал тиски, но слышал все.
– Они считают, что эти королевские дети пострадали от его руки? Если так, возможно, его казнили из‑за этого и из‑за того, что он не повиновался приказу короля покинуть этот французский замок и вернуться в Лондон.
– Ох, этот негодяй признался, что причинил вред этим мальчикам, и больше не клялся всеми святыми, что невиновен, как клялся сначала. Он признался довольно легко в других вещах, вроде того, что прятал другого мерзавца, Ловелла. Он убил этих детей и вынужден был избавиться от их тел, но по чьему приказу? Почему его не спросили, кто послал его, а?
Ник нахмурился, а я прижала руку ко рту. Это Тиррелл убил принцев в Тауэре! Но почему об основной причине его казни не трубят направо и налево? Несомненно, злобный дядя принцев, король Ричард, убил их, чтобы расчистить себе путь к трону, но почему Тюдоры не хотят кричать о вине Ричарда на всех перекрестках?
Я прижалась к Нику, дрожа, представив себе восковые изображения юных принцев, которые я вырезала для королевы. Они выглядели настолько реальными, после того как синьор Фиренце расписал их, а она одела их и нашла для них парики, что даже я поручилась бы, что они просто спят. В конце концов, королева должна знать, кто убил ее братьев! В самом деле, это заговор против короны. Ловелл, следуя по стопам Тиррелла, разделываясь с наследниками, убил принца Артура. Теперь, когда Тиррелл мертв, если Ник поймает Ловелла и его казнят, будет ли Тюдорам спокойнее на их троне?
Со слезами на глазах я была готова отойти, тоже на цыпочках, когда снова раздался голос Джейми.
– Если Тиррелл убил этих мальчиков, он заслуживает того, чтобы его вздернули на дыбу и обезглавили! Двух мальчиков, какими мы когда-то были, Сайлас. Но почему это тебя так волнует, если он получил то, что заслуживал?
– Из‑за того, каким образом он признался, – сказал Сайлас. – На дыбе он говорил королевскому следователю, который пришел специально ради этого: «Скажи мне, что ты хочешь, что бы я сказал! Я скажу все, что ты хочешь, только перестань. Господь знает правду, Господь знает правду, и король тоже!» Знаешь, – добавил Сайлас, – когда он это сказал, этот человек короля велел прекратить пытку и больше не спрашивал у Тиррелла о подробностях, как они обычно делают. Не о том, как он это сделал, и не о том, где спрятал тела. А поскольку Тирреллу не разрешили произнести ни слова на эшафоте, «потому что он потерял разум», я стал думать…
– Послушай! – произнес Джейми напряженным голосом. – Ты лучше об этом больше не думай, лучше не рассказывай ни мне, ни кому другому. Оставь это. Он сознался, сейчас он мертв, вот и все. Если ты станешь говорить об этом, сам расстанешься с головой!
– Я должен был кому-нибудь рассказать. Я хорошо работаю там, у меня крепкие нервы, но в этот раз – что-то не так, и все тут.
Ноги у меня подкашивались, но я выскользнула из конюшни, Ник по пятам за мной. Когда мы подходили к задней двери дома, я сказала:
– Сайлас прав. Почему король держит это в тайне? Похоже, следователь пытался заставить Тиррелла сказать какую-то неправду.
– Не знаю, и у нас другая задача. Мы должны сосредоточиться на том, чтобы найти Ловелла, – и пусть он разделит судьбу Тиррелла. Джейми прав, лучше не подвергать это сомнению, во всяком случае, не сейчас и не вслух. Верайна, мне пора отправляться в Уайтхолл, но я дорожу каждой минутой, проведенной с тобой, к тому же я знаю, что твой мальчик скоро будет дома и я смогу получить объятие или поцелуй.
Он потянул меня в дом и закрыл за нами дверь. Мы поспешили наверх, где я надеялась удивить Артура, когда они с Мод вернутся, но они немного опаздывали.
– У тебя будет весь день и ночь с Артуром, а я хочу твоего внимания прямо сейчас, – прошептал он в мои растрепанные волосы. Казалось, он спешит, можно сказать, испуганный тем, что услышал в конюшне, и я тоже была в смятении. Мы прильнули друг к другу, пытаясь отгородиться от всего в эти наши последние перед расставанием минуты.
Он привлек меня к себе и завладел моими губами. Я обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Руки Ника проникали везде, лаская меня, трогая, обхватывая, сжимая, так что мне казалось, я схожу с ума. Мы не прерывали поцелуя, губы раскрыты, языки двигались. Если бы он взял меня сейчас, стоя, я была бы рада. Наши объятия были безумием – в середине дня, после всего, что нам пришлось пережить, и перед ожидающими впереди опасностями. Но это было прекрасное безумие.
Он уложил меня на пол и лег рядом со мной. Я выгнулась, когда он стал ласкать и целовать мои груди сквозь платье. Все внутри меня ожило, когда его рука прикоснулась к моей ноге, смяв юбку, выше колена. Губы скользнули по моей шее, ниже… Но если Артур и Мод сейчас войдут…
– Мы не можем… сейчас… – сказала я, тяжело дыша, словно пробежала несколько миль.
– Я знаю. Кроме того, я не могу задерживаться. Верайна, в последний момент король приказал мне ехать вперед без тебя, а ты последуешь за мной с охранниками завтра. Я не хотел говорить тебе раньше, чтобы ты беспокоилась или спорила. Он хочет, чтобы я обыскал Минстер-Ловелл, не откладывая ни на день. И это даст тебе возможность подольше побыть с Артуром, если не со мной.
