Бернард Корнуэлл - Смерть королей

Послышались одобрительные возгласы, когда колесо рухнуло, а потом мужчины и женщины состязались в прыжках через огонь. Я держал своих детей на руках и прыгал вместе с ними, паря в дыму и искрах.

Я наблюдал, как искры улетали в холодную ночь, и мне было интересно, сколько еще колес зажгут на севере, где датчане мечтали об Уэссексе.

Но хотя они и мечтали, они ничего не предпринимали ради этой мечты. Это само по себе было удивительным. Как мне казалось, смерть Альфреда послужит сигналом к атаке, но у датчан не было ни одного предводителя, который мог бы их объединить.

Сигурд был еще болен, Кнут, по слухам, был занят тем, чтобы подчинить себе скоттов, а Эорик не знал, кому присягнуть на верность — христианскому югу или датскому северу, так что не делал ничего.

Хэстен все еще прятался в Честере, но он был слаб. Этельволд оставался в Эофервике, но он был слишком беспомощен, чтобы атаковать Уэссекс, пока этого не позволит Кнут, так что нас оставили в покое, хотя я был уверен, что долго это не продлится.

У меня было искушение, такое сильное искушение, отправиться на север и снова посоветоваться с Эльфадель, хотя я и знал, что это глупо, и знал, что хотел увидеться не с Эльфадель, а с Эрцией, этой странной и молчаливой красавицей.

Я не поехал, но узнал новости, когда в Фагранфорду приехал Оффа, и я усадил его в своем новом доме и разжег большой огонь в очаге, чтобы согреть его старые кости.

Оффа был мерсийцем, который когда-то был священником, но его вера ослабела. Он покинул свой приход и бродил по Британии с парой дрессированных терьеров, развлекавших народ на ярмарках, ходя на задних лапах и танцуя.

Те несколько монет, которые Оффа собирал с помощью этих собак, не смогли бы оплатить его прекрасный дом в Ликкелфилде, но его настоящий талант, то мастерство, которое принесло ему богатство, заключалось в способности узнавать, на что люди надеются, о чем мечтают и каковы их намерения.

Его забавным собакам были рады в каждом доме, датском или саксонском, а Оффа обладал тонким слухом и острым умом. Он слушал, спрашивал, а затем продавал то, что узнал.

Альфред использовал его, но так делали и Сигурд с Кнутом. Оффа поведал мне, что произошло на севере.

Болезнь Сигурда не кажется смертельной, — сказал он, — просто слабость. У него лихорадка, он выздоровеет, и тогда они вернутся.

— Кнут?

— Не станет нападать на юг, пока не будет уверен, что Сигурд присоединится к нему.

— Эорик?

— Даже под себя мочится с оглядкой.

— Этельволд?

— Пьянствует и валяет служанок.

— Хэстен?

— Ненавидит тебя, улыбается, мечтает о расплате.

— Эльфадель?

— Ага, — произнес он и улыбнулся. Оффа был человеком мрачным и улыбался редко. Его вытянутое, глубоко изборождённое морщинами лицо оставалось непроницаемым и хитрым. Он отрезал кусочек сыра, сделанного на моей сыроварне.

— Слышал, ты строишь мельницу?

— Так и есть.

— Разумно, господин. Хорошее место для мельницы. Зачем платить мельнику, если ты сам можешь молоть свою пшеницу?

— Эльфадель, — снова спросил я, кладя на стол серебряную монету.

— Слышал, ты посещал ее?

— Ты слышишь слишком много.

— Ты мне льстишь, — сказал Оффа, сгребая монету. — Так ты видел ее внучку?

— Эрцию.

— Так зовет ее Эльфадель, и я завидую тебе.

— Думал, у тебя новая юная жена.

— Так и есть, но старикам не следует брать юных жён.

— Ты утомился? — рассмеялся я.

— Я становлюсь слишком старым, чтобы и дальше блуждать по дорогам Британии.

— Так оставайся дома в Лиселфилде, в серебре ты не нуждаешься.

— У меня юная жена, — сказал он, удивившись, — и мне нужно умиротворение постоянного путешествия.

— Эльфадель? — снова спросил я.

— Была шлюхой в Эофервике, — ответил он, — много лет назад. Там Кнут и нашел ее. Она предсказывала судьбу одновременно с торговлей собой, и, должно быть, предсказала Кнуту что-то, что сбылось, потому что он взял ее под свою защиту.

— Он дал ей пещеру в Букестанесе?

— Это его земля, так что да.

— И она говорит людям то, что хочет Кнут?

Оффа заколебался, всегда признак того, что если нужен ответ, то требуется заплатить еще немного. Я вздохнул и положил другую монету на стол.

— Она произносит его слова, — подтвердил Оффа.

— Так что же она говорит теперь? — спросил я, и снова он заколебался. — Послушай, — продолжил я, — ты, засохший кусок козьего хряща, я заплатил достаточно. Так что говори.

— Она говорит, что новый король юга придет с севера.

— Этельволд?

— Они используют его, — мрачно подтвердил Оффа. — В конце концов, он — законный король Уэссекса.

— Он пьяный полудурок.

— Когда это делало человека непригодным к трону?

— Итак, датчане используют его, чтобы задобрить саксов, а потом убьют?

— Разумеется.

— Так почему ждут?

— Потому что Сигурд болен, скотты угрожают землям Кнута, а расположение звезд неблагоприятно.

— Так Эльфадель только и может, что предложить подождать расположения звезд?

— Она говорит, что Эорик будет королем моря, Этельволд — королем Уэссекса, а все значимые земли юга отойдут датчанам.

— Королем моря?

— Просто забавный способ сообщить, что Кнут и Сигурд не заберут трон Эорика. Они беспокоятся, что он станет союзником Уэссекса.

— А Эрция?

— Она действительно настолько красива, как рассказывают?

— Так ты не видел ее?

— Не в ее пещере.

— Когда она обнажена, — сказал я, и Оффа вздохнул, — она удивительно красива.

— Я слышал о том же. Но она немая — не может говорить. Её разум поврежден. Не знаю, безумна ли она, но она как ребенок. Красивый, немой, полусумасшедший ребенок, который приводит мужчин в исступление.

Я поразмыслил над этим. Я слышал звон мечей снаружи, звук стали, бьющей по щитам из липы — мои воины тренировались.

Весь день, день ото дня, воины репетировали войну: с мечом и щитом, топором и щитом, копьем и щитом, готовя себя к дню, когда они столкнутся с датчанами, тренирующимися так же усердно.

И этот день, казалось, задерживался из-за слабого здоровья Сигурда. Тогда мы должны атаковать, подумал я, но чтобы завоевать северную Мерсию, я нуждался в войске из Уэссекса, а витан советовал Эдварду хранить хрупкий мир Британии.

— Эльфадель опасна, — прервал Оффа мои мысли.

— Старуха, бубнящая слова своего хозяина?

— Люди верят ей, а люди, верящие, что знают свою судьбу, не боятся рисковать.

— Я вспомнил отчаянную атаку Сигурда на мосту около Эанулфсбирига, и понял, что Оффа прав. Датчане могли бы подождать с нападением, но они постоянно слышали магические пророчества, говорившие, что они победят.