Страшные сказки народов мира - Пётр Гуляев
По ночам к Очиру часто приходили люди, убитые им во время походов. Вот и сейчас снился сон, которого он не видел уже несколько лет. Тогда Очир только стал десятником за проявленную в сражении удаль. Первым его боем в новом ранге стало взятие маленького деревянного городка в далёкой северной стране, населённой бородатыми светловолосыми людьми. Десяток Очира первым вскарабкался на невысокие стены бревенчатого укрепления. Сам десятник привычным движением срубил голову местному молодому нойону – безусому ещё юноше в нелепо сидевшем на нём островерхом золочёном шлеме. Потерявшие командира враги мигом запаниковали и бросились врассыпную. Часть из них укрылась вместе с женщинами и детьми в единственном каменном здании городка – большой белой башне с серебристым полукруглым куполом. Позже Очир узнал, что в этом доме жили местные жрецы.
Когда бойцы Очира выбили дверь в башню, навстречу им вышел старший жрец вражеского города – высокий седобородый старик в чёрном балахоне и высокой шапке. Он протягивал к Очиру руку и что-то говорил ему на своём шуршащем языке, но десятник не стал слушать. Он просто рассёк жреца пополам и вошёл в чужое святилище. Внутри было темно и дымно, визжали дети и плакали женщины, глухо бубнили длиннобородые жрецы. Лишь одна из женщин средних лет, по виду мать убитого им юного нойона – высокая и статная, в дорогом одеянии, указывала на Очира пальцем и кричала что-то угрожающее. Он убил и её. А потом приказал своим воинам разграбить святилище и спалить его дотла. Та же участь постигла и сам город со всеми жителями. Чтобы другим было неповадно сопротивляться воле великого хана.
Переводчик из местных, опасливо глядя на пожар, рассказал Очиру, что женщина прокляла его, посулив «желтолицому демону» никогда не познать счастья. На всякий случай Очир принёс тогда своим духам-хранителям в жертву годовалого бычка. Вдруг колдунья окажется могучей? Но годы шли, а с Очиром ничего плохого не происходило: он рос по службе, становился сильнее и богаче, обрастал верными друзьями и влиятельными покровителями. То ли колдовство чужеземки не работало, то ли древние духи монгольских степей оказались сильнее. А скорее всего – это лишь пустые суеверия.
Очир проснулся от тёплого дыхания лошади. Кровинка лизнула лицо хозяина и требовательно фыркнула. Солнце взошло над горизонтом уже на ладонь. Пора было двигаться в путь. Быстро собрав вещи, сотник по-молодецки впрыгнул в седло и поскакал навстречу солнечному диску, оставив Чёрный Курган за спиной. Настроение было чудесное: уже до наступления темноты он будет дома. Очиру хотелось петь. Его тягучая песня раздалась по безветренной степи на многие вёрсты, но некому было оценить её красоты. Только Кровинка изредка всхрапывала на какой-нибудь особо высокой ноте.
После полудня Очир прекратил петь. Он цокнул языком и привстал в стременах. Кровинка замерла. Сотник вгляделся вперёд. Странно. По его прикидкам ещё пару песен назад он должен был пересечь небольшой ручей, служивший границей кочевий его рода. А там уже начиналась холмистая равнина родных мест. Однако впереди, насколько видно до самого горизонта, простирался лишь жёлтый степной ковыль. Возможно, за давностью лет Очир запамятовал и немного попутал расстояния? Не страшно, проедем ещё чуть-чуть. Просто окажемся дома попозже – ближе к сумеркам. Очир похлопал кобылку по шее и поехал дальше.
Но ни к сумеркам, ни к полуночи Очир дома не оказался. Более того, он так и не проехал заветный ручей. Сотник был твёрдо уверен, что держит правильный курс, но травяное море всё никак не кончалось. Когда луна скрылась среди туч, всадник остановился и слез с седла. Пора было на привал. Не хватало ещё, чтобы в темноте Кровинка сломала ногу, свалившись в овраг или балку.
Утром Очир не стал завтракать. Едва проснувшись, он отправился в путь. Солнце продолжало жестоко печь, по лбу всадника струился пот, заливая глаза и губы. Головы преступников, покачиваясь, били его по ноге. В очередной раз скосив взгляд и посмотрев на свою ношу, Очир нахмурился. Он был готов поклясться, что раньше этих ехидных улыбок на лицах мертвецов не было. Но эту мысль сразу же перебила другая, вызванная куда более странным явлением. Впереди, на горизонте маячил знакомый тёмный силуэт. Чёрный Курган!
Очир не мог поверить своим глазам. В тумене Субудай-багатура он лучше всех умел определять направление по звёздам и солнцу. Здесь, в родных местах, он просто не мог заплутать. Но и не верить своим собственным глазам Очир тоже не мог. Они всегда точно вычисляли расстояние до цели, чтобы затем верная рука направила в неё смертоносную стрелу. И сейчас Очир знал: впереди тот самый курган. И курган этот находится не там, где ему положено. Разворачиваться назад было глупо: в правильности направления Очир был так же уверен. Тогда он принял единственное правильное, как ему показалось, решение: нужно идти обходным путем. Пусть это и займет ещё три дня. Воин развернул лошадь на юг – туда, где должна была пролегать широкая непроходимая балка.
Балка не встретилась Очиру ни в тот день, ни в следующий, ни четыре дня спустя. Зато дорога неизменно вновь и вновь выводила его к Чёрному Кургану. Выйти на верный путь не помогали ни оставляемые сотником вешки в виде обрывков яркой ткани на колючих кустарниках, ни жертвы духам предков. Ослепительно белое солнце жгло сотнику лицо, воздух вокруг плавился и звенел. Кровинка мелко дрожала под седлом от усталости.
На двенадцатое утро, проснувшись под кустарником с повязанной им же несколько дней назад вешкой, Очир понял, что нужно делать. Он расчесал гриву Кровинки, чего за последние безумные дни не делал ни разу, не спеша оседлал её и направился прямиком к привычно уже чернеющей вдали проплешине кургана.
Поднявшись на вершину кургана с лошадью в поводу, Очир сглотнул. Предстоящее было самым страшным, но другого пути у него не было. Очевидно, злой дух этого места нужно задобрить. Очир мог бы оставить ему всё золото, добычу в виде бандитских голов или своё оружие, но он всё-таки был настоящим монголом, а потому знал, что ничего из этого не поможет. Обняв за шею Кровинку, сотник долго стоял так, вдыхая пряный аромат конской гривы. Дождавшись заката, Очир поцеловал любимую лошадь между больших доверчивых глаз, отошёл на пару шагов, выхватил из ножен саблю и одним ударом отсёк животному голову.
Не помня себя, перемазанный в лошадиной крови и своих слезах, сотник ещё долго бился головой о голую землю на вершине мрачного холма. Его горькие стоны разносились по бескрайней степи, но никто их
