Мэри Хоффман - Город Масок
Парень, двигаясь будто во сне, послушно натянул грубые шерстяные штаны и куртку, еще хранившие тепло странной девчонки, пока она одевалась, доставая одежду из своей сумки, ни на минуту не переставая разговаривать. Она казалась взбешенной.
— Почти год ушел у меня, — кипела от злости она,— чтобы подготовить маскировку, и теперь ты все испортил. Мне придется ждать еще год. И все это ради спасения жизни какого-то полусумасшедшего незнакомца. -Как, кстати, тебя зовут?
— Люсьен, — ответил он, хоть как-то показав, что понимает ее.
— Лючиано, — сказала она, изменив имя так же, как и всю его жизнь в этом месте, Беллеции, как она ее назвала. Люсьен был уверен, что это не было настоящим названием города, так же, как он был уверен, что его зовут не Лючиано, но он решил принять ее версию. Пока что он ничего не мог понять.
— А тебя как? — спросил он, придерживаясь привычного ритуала знакомства, который оказался общим для обычной жизни и этого места.
— Арианна, — ответила она, пытаясь собрать растрепавшиеся волосы кружевной лентой. Она оглядела его критически.
— По крайней мере, теперь ты не будешь привлекать внимание. Хорошо, что у нас один размер.
Но тебя раскроют после первого же вопроса. Придется тебе побыть со мной.
— А почему ты вообще переоделась парнем? — спросил Люсьен. Арианна вздохнула.
— Это длинная история. Пойдем, лучше нам уйти с площади, потом я тебе все расскажу. А затем ты расскажешь мне, как ты оказался здесь именно в этот день, Я была готова поклясться, что сегодня я единственная чужая в городе.
Она повела его по коридору под большими часами, потом через лабиринт узких улиц, через множество мостиков над узкими каналами, через маленькие пустынные площади. Казалось, город еще спал. Люсьен следовал за ней, тихо наслаждаясь возможностью гулять, не испытывая усталости, следовать за непонятной энергичной девчонкой, ощущая, как солнце греет плечи через грубую куртку и чувствуя себя счастливее, чем он мог припомнить.
Они пришли на площадь с небольшим крытым помостом, где сонные продавцы раскладывали овощи и мужчина открывал кофейню. Арианна умерила свой целеустремленный шаг и понаблюдала за ним некоторое время, прежде чем войти в помещение. Люсьен последовал за ней.
Внутри, смешавшись, витали соблазнительные сладкие и острые ароматы. Рабочие стояли у стойки, и пили кофе из маленьких чашечек. Арианна жестом пригласила Люсьена сесть и принесла две чашки шоколада и несколько хрустящих пирожных.
— Итак, — сказала Арианна, — какова твоя история?
— Расскажи мне сначала свою, — попросил Люсьен. — Почему ты так рассердилась?
— Ну, наверное, это не твоя вина, — сказала Арианна, впервые с момента их встречи немного расслабившись.— Ты же не хотел мне все испортить. Это просто из-за того, что я так долго готовилась. Если ты и, правда ничего не знаешь о Беллеции, — она понизила голос, — то ты не знаешь, что сегодня единственный день в году, когда приезжие должны покинуть город под страхом смерти. Это Запретный день, следующий после Венчания с Морем.
И, видя, что Люсьен не очень понимает, о чем она говорит, переспросила:
— Ты ведь знаешь о Венчании с Морем, а?
— Давай предположим, что я ничего ни о чем не знаю,— ответил Люсьен, — так будет проще. —
Ему нужно было время, чтобы понять, что к чему, или, по крайней мере, что собиралась делать Арианна.
— В этот день, — объяснила она, — всегда в мае, у Герцогини церемония Венчания с Морем. Ее опускают в воду. Когда вода достигнет ее талии, свадьба считается состоявшейся, и процветание города гарантировано еще на год, Да, я знаю, что это глупо, но в это верит большинство жителей Лагуны. На следующий день, в соответствии с традицией, каждый, кто хочет стать мандольером, должен прийти в Школу.
— Постой, — сказал Люсьен, — Что такое мандольер?
— Конечно же, человек, управляющий мандолой,— нетерпеливо ответила она. — Герцогиня выбирает самых красивых, и можно сказать, что их судьба состоялась. И все знают, что она делает с самыми красивыми.
Она выжидающе посмотрела на него. В очередной раз Люсьен почувствовал, что не понимает, о чем говорит девочка. — И какое это имеет отношение к тебе? — осторожно спросил он.
— Должен прийти в Школу, — повторила она. — Все мандольеры — мужчины. Ты не считаешь, что это неправильно? Я такая же высокая и сильная, как парень моего возраста, и, например, сильнее тебя, — она обвела оценивающим взглядом фигуру Люсьена, — и у меня приятная внешность, если это имеет значение.
Она снова сделала паузу, и на этот раз он следил за ее мыслью:
— У тебя приятная внешность, — согласился он.
Арианна кивнула, но не в благодарность за комплимент; она просто констатировала факт.
— Я имею в виду то, что городом правит женщина.
— Герцогиня, — отозвался Люсьен, который был очень рад, что начинает что-то понимать.
— Конечно, Герцогиня, — нетерпеливо продолжала Арианна. — Проблема в том, что она устанавливает правила, и если ей хочется красивых мандольеров — она их получит.
— Но что будет с тобой, если все раскроется? — спросил Люсьен.
— Ты хотел сказать, что было бы со мной, — горько сказала Арианна, раздавив свое пирожное. — Теперь я не могу попытаться, ведь я одета как девчонка. Однако мне повезло: пока что меня не поймали и не казнили. Как и тебя. Мы должны надеяться, что никто не поймет, что мы не беллецианцы, — добавила она шепотом.
Люсьен сосредоточился на своем пирожном. Он закрыл глаза и позволил сладкому миндальному крему раствориться у него на языке. Он давно не пробовал ничего подобного.
— Можешь взять и мое, если ты так голоден, — сказала Арианна, придвигая тарелку.
— Спасибо. Послушай, мне жаль, что я испортил твой план. Как ты сама сказала, я ничего не знал. И спасибо, что спасла меня, если это действительно так.
— Нет никакого «если». А теперь твоя очередь рассказывать — посмотрим, стоило ли это того.
Люсьен ответил не сразу. У него не было никакого объяснения. Все вокруг него было таким странным: люди, язык, на котором они говорили, — он был уверен, что это итальянский, и при этом понимал его. Пылкая, симпатичная девушка, сидящая напротив него, похоже, тоже была итальянкой, но понимала, что он говорит. В кофейню входили женщины в масках. Это было странно. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что Люсьен ощущал внутри.
Он ощущал себя здоровым и сильным, что бы там ни думала Арианна. Он чувствовал, что может взбежать на гору, переплыть лагуну, и еще — он абсолютно не представлял, почему он находится в этом прекрасном городе, а не лежит в своей постели в Лондоне. Если это сон, то неважно, что он скажет. Но это не может быть сном. Поэтому он решил сказать правду.
