Виктория Руссо - Сонька - Золотая Ручка. Тайна знаменитой воровки
— Придется жить своим умом, — печально вздохнув, констатировала она. Статус разведенной женщины ее нисколько не коробил, наоборот, это даже придавало пикантности ее образу. Перевес был бы не в пользу Ольги Зельдовны-Григорьевны, если бы ее бросил успешный молодой супруг, а учитывая физическое состояние Альберта, все оценят эту ситуацию, как освобождение.
Тем более в начале двадцатого столетия расставанием трудно было удивить, разрушение браков было повсеместно, а также вошли в моду просто сожительства без обязательств. Хотя «староверцы» в голос воспевали институт семьи, свежие идеи кратковременных отношений принимались на «ура» молодым поколением, среди которого стали популярны легкие, как искристое шампанское интрижки. Богема восславляла свободу, культивируя мимолетные увлечения. Виной подобной «бездуховности» были веянья французской атеистической философии, благодаря которой роль церкви в обществе ослабла, преобразив положение и статус женщины.
Подписав все бумаги, Ольга распорядилась уложить ее вещи, часть из которых она выгребла и отдала Акулине, чтобы вместо них сложить свои сокровища и не привлекать к себе внимания, когда она будет покидать дом профессора. Изначально Цабель планировал подобрать приличное жилье для своей бывшей жены, чтобы не выглядеть в глазах общества монстром, прогнавшим женщину на улицу. Все знали о конфликте Ольги с родителями, возникшем при ее отказе от православной веры. Своих сбережений, как он был уверен, у нее не было, ведь обеспеченный мужчина забрал ее из обнищавшего дома.
— Прощайте, Альберт! — холодно произнесла она, разглядывая вдруг погрустневшее лицо мужа. Он был так жалок и… стар!
Он протянул ей конверт, молодая женщина непонимающе уставилась на него.
— Это вам на первое время, Ольга Зельдовна! Я, конечно, очень зол на вас, но все же я не такая сволочь, коей вы меня считаете, — произнес он тихим голосом.
Разведенная дама не стала отказываться от его милости и охотно приняла деньги, сухо поблагодарив его за доброту. Из жизни профессора Цабеля Ольга уходила поспешно, и не оглядываясь, запретив себе вспоминать этого жалкого человека, отнявшего у нее несколько чудесных лет молодости.
Глава 3. Молчание — золото
— Ольга Григ… Григорьевна? — удивленно воскликнул мужчина, как только увесистая темная шляпа открыла ему лицо гостьи. — Чем обязан?
— Ах, Николя! — защебетала женщина, участливо протянув руки к нему, но при этом продолжая сидеть на изысканном французском диване, словно была к нему пришита.
Николай Александрович оторопел, не решаясь двинуться с места. Фривольность этой женщина его искренне пугала и настораживала, и он недоверчиво уточнил о цели ее визита.
— Разве вы не получили мое письмо, милый мой человек? — спросила дама, изображая легкую растерянность.
— Получил, но подумал, что это какая-то ошибка! Простите, Ольга Григорьевна, но нас с вами связывают… несколько встреч в театре да на балах у общих знакомых. Я отправил вам подарок, но вы остались холодны и вели себя так…
При слове «подарок» Ольга начала торопливо расстегивать верхние пуговицы пуританского платья из плотной ткани.
— Что вы делаете? Моя супруга вернется с минуты на минуту! — проблеял побледневший мужчина и для того, чтобы показать свое смущение от странного зрелища, прикрыл глаза слегка дрожащей от волнения рукой.
— Посмотрите, на мне ваше колье, — продемонстрировала она драгоценности и радостно добавила: — С нашей последней встречи я его не снимаю. Оно мне дорого, как память о самых ярких минутах, проведенных в вашем обществе, Николя!
Глупый вид ловеласа очень смешил Ольгу, он явно не ожидал столь стремительного поворота событий и искал способ избавиться от назойливой гостьи, неожиданно воспылавшей к нему чувствами, после почти полугодичного молчания.
— Я сделала это: ушла от него навсегда и мы можем воссоединить наши судьбы! — воскликнула она так громко, что голос ее зазвенел в просторной дорого обставленной гостиной. Николай Александрович вращал своими слегка выпуклыми и пожелтевшими от неполадок в печени глазами и шепотом произнес чуть не плача:
— Ольга Григорьевна, вы восхищаете меня своей… решимостью, но право слово, голубушка…
— Постойте! Так значит, все это было напускное? — продолжила свой спектакль дама, качнув огромной шляпой, перья на которой местами слиплись из-за дождя. — Вы заставили меня поверить в то, что я вам небезразлична, а теперь… когда мосты сожжены… вы… вы…
Она не договорила и тихо зарыдала. Ее слезы значительно усложняли ситуацию. Николай Александрович терпеть не мог соленых потоков, ему делалось сразу плохо. Он сиротливо оглянулся, чтобы проверить, нет ли прислуги поблизости, затем ринулся к безутешной женщине и, сев рядом с ней, взял ее за руку, после чего с участием произнес тихим вкрадчивым голосом:
— Вы, несомненно, самая яркая женщина из всех, которых я когда-либо встречал. И я был бы счастлив… но у меня уже есть любовница! Я не могу взять еще одну обузу на свой горб! — произнес задумчиво мужчина, закатив светлые глаза вверх и пересчитывая, во сколько ему обходится содержание хорошенькой молоденькой актрисы. Услышав его слова, Ольга замерла и, уставившись на него, произнесла таким трагическим голосом, словно он был врач, озвучивший смертельный диагноз:
— Обуза? Любовница? Да за кого вы меня принимаете?! Чистый порыв души… вы смешиваете с… я даже не могу произнести это слово! Прощайте, Николя! Я проклинаю тот день, когда встретилась с вами! — воскликнула она, вскочив с дивана, желая покинуть дом, но сделала вид, что от горя перепутала выход, и ему пришлось остановить ее. Когда чуть припухшее от слез лицо было рядом с ним, мужчина не справился с искушением и потянулся к ней губами, за что схлопотал звонкую пощечину.
— Это немыслимо! — воскликнула она и отошла от него, наткнувшись на стеклянный стеллаж набитый фигурками, изображающими непристойности. Увидев их, она воскликнула так, словно они были живые. Ольга решительно направилась к парадной двери, но испугавшийся Николай Александрович, несмотря на внушительный вес, мигом сделал несколько прыжков и оказался перед ней.
— Я прошу у вас прощения, Ольга Григорьевна, и готов умолять на коленях не сердиться на меня.
— Вы, верно, принимаете меня за падшую женщину! — дрожащим голосом констатировала женщина, не глядя в глаза собеседнику. — Мне жаль, что я неправильно трактовала ваш ответ на записку!
— Но я ведь ничего не отвечал! — растеряно произнес хозяин дома, поправив домашний халат в турецком стиле.
