Пьер Понсон дю Террайль - Тайны Парижа
— Неделя! — вскричал Гонтран.
— Да, уже неделя, сударь, как вы в постели, и только сегодня заснули спокойно.
— О, Боже мой! — прошептал Гонтран, — не брежу ли я?
— Нет.
— Леона?..
— Она уехала с разбойником Джузеппе. Через месяц она сделается его женою.
Гонтран вскрикнул. Незнакомец взял его руку и пожал ее.
— Сударь, — продолжал он, — я уже сказал вам, что принимаю в вас участие. Почему? Вы это узнаете позже. Не рассказывайте мне вашей истории, я ее знаю лучше вас.
— Лучше меня?
— Да, разумеется.
— Но, сударь…
— В доказательство я скажу вам, кто была раньше Леона и что произошло у вас с нею.
Удивлению маркиза не было пределов.
— Значит, вы сам дьявол!
— Нет, я полковник Леон, человек из мяса и костей.
— Так вы колдун?
— Отнюдь нет. Но выслушайте меня. Любопытство Гонтрана де Ласи было затронуто так сильно, что он согласился выслушать полковника.
— Маркиз, — продолжал последний фамильярно, — пятнадцать месяцев назад вы вернулись из Индии, и Париж показался вам скучным. Вы были богаты — следовательно, имели право скучать. Однажды вечером, на холостой пирушке, вы встретили Леону.
— Это правда, — согласился Гонтран.
— Красота этой женщины была какая-то мрачная и роковая. Разочарованная улыбка скользила на ее губах; она, казалось, много выстрадала. Этого было достаточно, чтобы подействовать на подобное вашему горячее воображение. Вы влюбились в нее с первого взгляда. Леона была в Париже всего две недели; приехала она одна, и никто ее не знал. Была ли она богата или бедна, дочь народа или маркиза — никому это не было известно. Вы вызвались быть ее утешителем, и она приняла ваше сочувствие. Леона умоляла вас не расспрашивать о ее прошлом; она упомянула вам об Италии, и вы поехали туда с нею.
— Все это правда!
— В продолжение года не было человека в мире счастливее вас; вы растрачивали ваше состояние за одну ее улыбку. Вы любили Леону и верили в ее любовь.
— О, она любила меня!
Полковник пожал плечами.
— Погодите, — сказал он, — вы увидите… — И он продолжал спокойно. — Разве вы не замечали в продолжение этого долгого медового месяца странных переходов и внезапных перемен, происходивших с этой женщиной? Неужели она всегда была строго сдержанна, умна, аристократична и ничем не выдавала себя?
Гонтран вздрогнул.
— Что вы хотите сказать?
— Разве вы не замечали иногда, вечером, например, в конце ужина, как маркиза исчезала и уступала место дочери народа, светская дама — авантюристке, изящный язык — языку падшего ангела?
— Да, замечал, — согласился Гонтран.
— Если бы вы были хладнокровнее, вы заметили бы, что эта женщина не любила вас и была попросту хитрой интриганкой. Сначала она искала в вас мужа, затем придумала нечто более гнусное и ужасное… На вас напали в Абруццких горах, не правда ли?
— Да, — отвечал Гонтран.
— И это стоило вам чека в сто тысяч экю?
— Который я уже выплатил.
— Комедия, маркиз, чистейшая комедия. Джузеппе и Леона сговорились: они были в переписке.
— О, ужас! — вскричал Гонтран.
— Я сказал правду, маркиз, и докажу вам это. Смотрите…
Полковник открыл портфель и вынул оттуда смятый лоскуток бумаги, исписанный мелким почерком. Гонтран поспешно поднес письмо к глазам и узнал почерк Леоны. Это была записка в несколько строк, написанная из Неаполя, в которой сообщались разбойнику день и час, когда карета маркиза поедет через Абруццкие горы. Волосы у маркиза стали дыбом, когда он услыхал о таком вероломстве. Он смотрел на полковника в оцепенении.
— Теперь, — продолжал последний, — я расскажу вам, кто такая Леона. Десять лет назад она была продавщицей цветов во Флоренции и там влюбилась в мошенника Джузеппе. Один старый синьор, маркиз де Пиомба, ослепленный ее красотой, женился на ней. К концу года Леона осталась богатой вдовой и мечтала выйти замуж за разбойника Джузеппе, которого продолжала любить; но он сделался убийцей и попал в руки неаполитанской полиции. Леона разорилась, спасая Джузеппе от виселицы. Тогда эта женщина сделала то, что вам известно: покинула Флоренцию и приехала в Париж. Там вы встретили ее. Джузеппе набрал разбойничью шайку в Абруццких горах. Прошел слух, что он был убит в схватке с неаполитанскими солдатами, — вот причина отчаяния и грусти Леоны, омрачавшей ее чело в то время, когда вы встретили ее. Но в Женеве она узнала, что Джузеппе жив. Остальное вам известно.
— Сударь, — пробормотал Гонтран, — все, что вы мне рассказали — ужасно, однако…
— Я догадываюсь, — перебил его полковник. — Однако вы все-таки любите ее…
Гонтран вздохнул.
— Ну, что ж, порок завлекает, — спокойно заметил полковник. — Леона — чудовище, но вы любите ее за то, что она убежала и не любит вас. Если бы она любила вас, вы презирали бы ее.
— Может быть…
— Но она не полюбит вас, потому что последняя ваша надежда на богатство исчезла. Шевалье де Ласи лишил вас наследства.
— Сударь, — холодно сказал маркиз, — я люблю Леону за ее измену столько же, как неделю назад любил ее за воображаемую ее привязанность. Если через месяц я не справлюсь с этой роковой любовью, то я убью себя.
Полковник замолчал.
— О! — со злобой продолжал Гонтран. — Я отдал бы душу, чтобы хоть на один час быть любимым ею! Вы правы, сударь, порок завлекает более, чем добродетель. Это пропасть, куда безрассудно бросаются вниз головой.
— Ну, так подождите, — сказал полковник, — и не убивайте себя… Если через неделю вы отчаетесь победить эту пагубную страсть, то приходите на бал в Оперу и в полночь будьте в фойе. Там, может быть, вы встретите человека, который даст вам совет, как добиться любви Леоны.
— Кто же этот человек? — поспешно спросил маркиз.
— Я, — ответил полковник.
— Но, сударь, объясните мне тайну странного участия, которое вы оказываете мне?
— Маркиз, — сказал полковник, вставая, — вы храбры, над вами тяготеет рок, и вы отлично деретесь на шпагах. Имея четырех таких людей, как вы, я могу покорить весь мир. Вот все, что я могу сказать вам. До будущей среды!
И этот загадочный человек оставил маркиза одного, предоставив ему выводить самые странные заключения.
III
Прошло восемь дней. Трудно представить себе, сколько выстрадал Гонтран за это время. Полковник был прав: человека сильнее захватывает порок, чем добродетель. Любовь, которую внушила Леона, загадочная женщина, могла бы быть излечена; но любовь, которую внушила Леона, ловкая интриганка, сообщница разбойника Джузеппе, была неизлечима.
