Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России - Ника Марш
Иван Аргунов родился в 1729-м, то есть на момент свадьбы княжны ему исполнилось 13 или 14 лет. Вся семья Аргуновых считалась необычайно талантливой, и искусству портрета Иван учился у собственного двоюродного брата. Потом брал уроки у немецкого художника Георга Гроота. В большом деле шереметевский крепостной попробовал себя, когда помогал Грооту расписывать иконостас церкви Екатерининского дворца. А после, по распоряжению императрицы Елизаветы Петровны, взял «в ученье» нескольких придворных певчих, которые потеряли голоса. Чем бездельничать – пусть лучше учатся искусству, распорядилась государыня.
Граф Шереметев с большой охотой предоставлял своего художника в распоряжение друзей и знакомых. Аргунов работал много, и результаты неизменно вызывали восторги. Он написал множество портретов петербургской знати, а потом получил невероятный заказ: изобразить новую государыню, Екатерину II!
Посчитали недопустимым, чтобы «Сама» позировала крепостному. Аргунов должен был работать по памяти, по тем впечатлениям, которые оставались у него от императрицы. Его несколько раз возили на различные торжества, чтобы художник получше рассмотрел Екатерину, а когда портрет был готов, 30 августа 1762 года, полотно в богатой раме показали российской самодержице.
Та улыбнулась. На портрете она была одновременно и величава, и молода. Красива и степенна. Именно так Екатерине и хотелось выглядеть! Императрица похвалила работу и даже пожурила приближенных за чрезмерную «заботу о себе»: могла ведь и позировать! Лично! Не убудет от нее!
Несмотря на высочайшее одобрение, на свою популярность, Аргунов оставался крепостным. В 1802 году он умер, успев «передать дело» своим сыновьям: Яков, Николай и Павел тоже стали художниками. Правда, Павел более предпочитал архитектуру и обучался у Василия Баженова (которого, как мы помним, считали одним из вдохновителей Андрея Воронихина). Именно Павел Аргунов стал главным архитектором дворца-театра в Останкино, над которым работал и его отец. К несчастью, он прожил короткую жизнь – в 1806 году его не стало, а было зодчему 38 лет.
Второй сын Ивана Аргунова, Николай, запомнился современникам как талантливый портретист. Кроме изображений семьи графа Шереметева, включая знаменитый портрет Прасковьи Жемчуговой в алом, он писал Гавриила Романовича Державина и графа Дмитриева-Мамонова, побывавшего в фаворитах императрицы Екатерины II.
Когда в 1809 году умер Шереметев, многие из его слуг оказались в положении «формально свободных людей». Опекунам не было дела до актеров и музыкантов, живописцев и архитекторов, их считали лишними ртами. Поэтому людям искусства посоветовали отправиться на заработки, хотя вольную и не выдали. Документы, позволяющие стать свободными людьми, им позже выписал подросший сын графа и той самой Жемчуговой. Дождавшись заветного 1816 года, Николай Аргунов подал прошение в Академию художеств и стал академиком двумя годами позже.
Младший из братьев Аргуновых, Яков, известен гораздо меньше остальных. После получения вольной он много преподавал и писал портреты сподвижников Петра I для специального издания, посвященного деяниям прошлого. Точной даты его смерти установить не удалось – 1830 год или чуть позже.
Как не удалось в точности сделать вывод о происхождении художника Федора Рокотова (1735 или 1736–1808), написавшего великолепный коронационный портрет Екатерины II. Точно известно, что родился он во владениях князей Репниных и в возрасте двадцати лет уехал в Петербург. Его выбрал сам фаворит императрицы Елизаветы Петровны, граф Иван Иванович Шувалов, для создаваемой Академии художеств. Правда, это не помешало Рокотову еще и поучиться в Сухопутном шляхетском корпусе. В шуваловской Академии Федор учился живописи у французских и итальянских мастеров, благодаря чему его собственный природный талант достиг совершенства. Тот самый коронационный портрет 1763 года произвел фурор, и отныне императрица Екатерина II требовала, чтобы ее изображали исключительно по образцу Рокотова.
Мог ли крепостной продвинуться так далеко? Получить чин ротмистра, дававший право на дворянское звание? Сторонники крепостного происхождения Рокотова уверены, что Федор очень рано получил от князя Репнина вольную, но найти этот документ пока никому не удалось. Зато есть другой, от 1776 года. Это челобитная, поданная художником, где он упоминает своего брата, Никиту Степанова, которого отпустили на волю вместе с семьей. Этот факт можно считать косвенно подтверждающим, что талантливый Рокотов произошел от крепостных[89].
Он получил звание академика, но не сошелся во взглядах с новым руководителем Академии художеств, Иваном Бецким. Предпочел покинуть Петербург и перебраться в Москву, где его буквально носили на руках. Слава Рокотова достигла Первопрестольной, и все аристократы бывшей столицы мечтали заполучить художника к себе. От заказов не было отбоя, работал Рокотов так много, что едва находил время на отдых. «Он написал всю Москву», – с улыбкой говорили современники, и это истинная правда. Заказчики стремились к нему, потому что художнику удавалось не только прекрасно воплотить на холстах лица своих моделей, но и придать им какую-то особую теплоту и мягкость. Они словно подернуты таинственной дымкой, но при этом Рокотов умудрялся достичь поразительной точности в описании малейших деталей: великолепных тканей на платьях женщин, их тончайшие кружева, переливы драгоценных камней на запястьях… Но, как многие живописцы, Рокотов со временем стал терять зрение. Он умер в 1808 году, в Москве, в своем доме на Старой Басманной улице.
А жизнь прекрасного художника Григория Сороки оказалась короткой и трагичной. Крепостной Николая Милюкова, предводителя дворянства Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, подавал большие надежды. Его обучали у самого Венецианова, талантливейшего художника XIX века, который не только разглядел в Сороке большое дарование, но и попытался добиться для него свободы.
Сам из купеческого сословия, Венецианов отлично понимал, что в провинциальном захолустье молодой художник затеряется. Нужна сила и воля, чтобы продолжать творить, несмотря на барское самодурство. Милюков не отпустил Сороку, несмотря на все просьбы учителя. Говорили о романтической подоплеке – якобы дочь предводителя дворянства была влюблена в крепостного. Но Григорий отказ хозяина воспринял болезненно.
Вскоре случился 1861 год, долгожданное обретение воли. Но Сорока быстро понял, что положение крестьян от этого не улучшилось. Начались волнения, в которых художник тоже принимал участие. Он же писал жалобы на своего бывшего господина. А в 1864-м Сороку арестовали. Чувствительный, вспыльчивый, Григорий не выдержал – повесился. Ему был всего 41 год. Полотна Григория Сороки сейчас хранятся в Русском музее в Санкт-Петербурге.
Любимец моды легкокрылой,Хоть не британец, не француз,Ты вновь создал, волшебник милый,Меня, питомца чистых муз, —И я смеюся над могилой,Ушед навек от смертных уз.Эти строки Александра Сергеевича Пушкина посвящены еще одному крепостному художнику, Оресту Кипренскому. Он писал портрет поэта в 1827 году, тогда же, когда это сделал Василий Тропинин. А родился Орест Адамович 13 марта 1782 года.
Я уже упоминала о нем – происхождение Кипренского было крепостным «наполовину». Помещик Дьяконов прижил сына от своей
