Георг Борн - Изабелла, или Тайны Мадридского двора. Том 1
Когда Франциско, так внезапно произведенный в генералы, остался один в кабинете королевы, все случившееся еще раз, озаренное дивным светом, промелькнуло у него в голове.
При воспоминании о Нарваэце им овладевало чувство гнева, и он сам удивлялся своей сдержанности во время разговора с ним. Исключительно этой сдержанности он был обязан жизнью, потому что Нарваэц действовал с неумолимой строгостью; если бы он обнажил шпагу, то Нарваэц, без сомнения, велел бы по закону его расстрелять, и королева не смогла бы помешать его смерти.
— Наши расчеты только отложены до того времени, когда я буду на одной высоте с вами, господин герцог Валенсии!
Франциско заспешил, чтобы с наступлением дня отправиться в сопровождении Топете и его негра в Бургос, где он должен был встретиться с Примом; теперь под его командой находился значительный отряд войск, и если бы военное счастье благоприятствовало им, они с Примом через несколько месяцев могли возвратиться в Мадрид победителями, увенчанными лаврами.
В ту же самую ночь Нарваэц начал торопить со свадьбой королевы Изабеллы с принцем Франциско де Ассизи: после сегодняшней сцены он во что бы то ни стало хотел видеть замужем страстную, рано развившуюся королеву. Мария Кристина охотно согласилась на более поспешное исполнение этого плана. И через несколько дней большие пергаментные листы брачного контракта, по которому принц де Ассизи должен был принять одно только имя короля, правление же должно было сосредоточиться лишь в руках королевы, были надлежащим образом подписаны, засвидетельствованы министрами, по всей форме сообщены архиепископу Мадридскому и только тогда сданы в большой архив королевского дома.
Изабелла приняла это событие, совершавшееся по необходимости в угоду политике, без малейшего знака одобрения или участия.
Она, по-видимому, смотрела на предстоявшую ей перемену жизни как на неизбежное зло, спокойно и хладнокровно, а к своему жениху была так же приветлива, как к Нарваэцу, Маттео и Фульдженчио.
В одно и то же время младшая сестра королевы, принцесса Луиза, была помолвлена с герцогом Антоном Монпансье, так что в скором времени мадридскому народу предстояло праздновать две свадьбы сразу, с небывалой еще пышностью, блеском и всякого рода увеселениями. Юная королева и принцесса быстрыми шагами приближались к тому дню, который считается прекраснейшим в жизни каждой женщины, однако же для этих Двух сестер он должен был сыграть ужасную роль.
ХРУСТАЛЬНАЯ ЗАЛА САНТА МАДРЕ
Принц Франциско де Ассизи добился того, чего желал; он получал королевскую корону и порфиру! В скором времени он вступит на престол и тогда получит возможность беспрепятственно удовлетворять все свои желания. Любил ли он королеву?
Этот вопрос менее занимал маленького, отжившего принца, чем тот, когда он опять увидится с графиней генуэзской, которая после нескольких месяцев разлуки, внезапно явилась перед ним и опять увлекла, опьянила его своими неотразимыми чарами.
Божественная Юлия, эта расчетливая женщина, вдруг представшая перед ним на маскараде, эта страшная сирена, отравившая молодость принца, которая, как мы узнаем, была виновницей его скудного развития, теперь снова в союзе с иезуитами увлекла жениха королевы в бездну; эта Ая не оставляла ослепленному принцу ни одной ясной, чистой мысли; она, более чем кто-либо, несла на своих пышных, прекрасных плечах всю тяжесть ответственности за последующие безнравственные отношения. Если бы королева нашла в принце здорового, пламенного, отвечающего на ее страстность супруга… Но не будем забегать вперед.
Роковой день, когда была совершена помолвка, приходил к концу; вечерний мрак спускался над мадридским дворцом и над улицами обширного оживленного города.
Молодая королева по окончании парадного обеда среди блестящего окружения задумчиво и печально сидела в кресле в своем будуаре. Маркиза де Бевилль стояла в глубине комнаты. Она знала, что мучило ее госпожу, что терзало ее душу.
Изабелла с тоской думала о разлученном с ней прекрасном дворянине. Образ Серрано не давал ей покоя; еще сегодня этот образ вдруг предстал перед ней, когда она положила свою маленькую мягкую ручку в дряблую руку своего кузена, который скоро должен был стать ее мужем. «О, если б это была рука Франциско!..» — подумала она.
Тот, кто сидел возле нее, был действительно Франциско, но не тот возлюбленный Франциско, который отправлялся в Бургос, а она, изнывавшая в тоске по нему, должна была весело улыбаться. Ее статс-дамы были счастливее, — маркиза сегодня за столом увиделась со своим остроумным милым Олоцагой, королева же должна была томиться!
И все-таки она была рада, что, по крайней мере, вечером ее избавили от мучительной беседы с кузеном, что ее оставили в покое, что позволили в уединении своего будуара подумать о возлюбленном ее души.
В то время как Изабелла украдкой отрезала серебряными ножницами один из темных локонов своих прекрасных волос, вкладывала его в письмо, которое писала к генералу Серрано, и отсылала в лагерь близ Бургоса с нарочным верховым, давая Франциско таким образом особенное, редкое доказательство своей безмерной милости и привязанности, молодой принц де Ассизи, закутанный в длинный темный плащ, низко надвинув на лоб испанскую шляпу, поспешно шел по худо освещенным улицам столицы. Его дорога шла поблизости Пласо Педро, а потом круто сворачивала на улицу Фобурго.
Когда он позвонил у двери знакомого нам доминиканского монастыря и ответил брату привратнику на его вопрос: «Принц де Ассизи желает быть проведен к преподобному патеру!», маленькая крепкая дверь отворилась очень быстро. Брат глубоко поклонился и прошептал благочестивое приветствие. Принц пожал ему руку.
— Проведи меня к преподобным патерам, брат привратник, — сказал он приветливо своим неестественно высоким голосом, — я надеюсь, что найду здесь и своего духовника Фульдженчио.
— Точно так, чужой преподобный патер из Неаполя также находится в Санто Мадре.
— Прекрасно, проведи меня к нему.
Принц, следуя за братом привратником, приближался к монастырскому двору, тонувшему во мраке наступившей ночи. Порывистый ветер, какой часто Дует весной с Сьерры-Гуадарамы на Мадрид, неприятно гудел среди колонн длинной открытой галереи, воздух при этом был теплым как летом и удушливо сухим.
Принц и монах дошли, наконец, до монастырского сада и пошли по его густым аллеям по направлению к инквизиционному двору, куда хотел войти принц Франциско де Ассизи.
Вдруг по одной из аллей сада скользнула монахиня, плотно закутанная в свое покрывало, но несмотря на это, принц узнал в высокой фигуре монахини графиню генуэзскую.
