Вячеслав Бондаренко - День «Б»
Теперь здание костела представляло из себя небольшую крепость. На колокольне был установлен пулемет, а на кладбище, прямо посреди старинных могил, стояли замаскированные тяжелые орудия. Чуть ниже располагался мощный дот.
— Нет, ничего у вас не выйдет, милые друзья, — усмехнулся командир батареи — молодой майор артиллерии, следя за тем, как над кладбищем проносятся советские штурмовики. — Не зря мы маскировочные сети натягивали… Да и сам костел вам нужен как ориентир.
К офицеру торопливо подскочил взмыленный лейтенант, отдал честь:
— Герр майор, на улице снова разгорелся бой!.. Подразделение не меньше роты… Русские теснят их в нашу сторону…
— А нам-то что? — пожал плечами комбат.
— Но там танки, герр майор. Они могут выйти на дистанцию нашего выстрела.
Майор поднес к глазам полевой бинокль. Перспектива разрушенной улицы просматривалась отлично вплоть до института физкультуры. То там, то сям сверкали короткие строчки автоматных очередей, хлопали винтовочные выстрелы. В раскаленном от жары воздухе клубилась пыль. Несколько русских танков и самоходок медленно, словно они были слепыми, двигались по проезжей части, то и дело ведя огонь из курсовых и башенных пулеметов. Доносился звон от пуль и осколков, рикошетивших о башни танков.
— Внимание! — лениво проговорил майор, поднимая руку. — Иваны идут к нам в гости!
Однако раньше, чем он успел подать команду, головная самоходка резко дернулась и встала на месте, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Громыхнул взрыв. Было видно, как экипаж поспешно покидает машину.
— Похоже, напоролись на мину, — доложил лейтенант.
— Отбой, — так же лениво сказал майор. — Теперь они полтора часа будут ремонтировать трак под огнем. На это стоит полюбоваться.
— Может быть, врезать ей по бакам зажигательным, герр майор?.. Моя красотка возьмет такую дистанцию…
— Еще успеете настреляться, Пауль, — хмыкнул майор. — Наша задача — не выдать себя до того момента, когда русские танки попрут волной…
Между нем немецкая пехота, оттесненная советскими танками, приближалась к батарее. Видны были серые от пыли, измученные лица солдат. Кое-кто отстреливался на бегу, но большинство просто бежало, пригибаясь и прячась в развалинах.
— Герр майор! — хрипло окликнул рослый солдат с карабином в руках. — Будьте осторожны, русские уже прорвались к центру с левого фланга!
— Информацию принял, — кивнул майор. — А теперь живо чешите отсюда!
— Но, герр майор, нам приказано закрепиться у костела!
— Кем приказано?.. — Артиллерист в ярости отшвырнул бинокль. — Это засекреченная позиция!.. Какого черта вы лезете сюда?!
— У меня приказ, герр майор! — продолжал твердить солдат, направляясь к батарее во главе роты.
— Назад! — Комбат рванул из кобуры пистолет.
Но было уже поздно. С криком «ура» бывшие бойцы белорусской «Шума» бросились в штыки на противотанковую батарею. Впереди бежал Кастусь Зеленкевич.
Глава 37
Нику Честеру не повезло с самого начала. На предназначенный ему объект — бывшее здание НКВД БССР, расположенное в самом центре, — удалось проникнуть беспрепятственно, но затем немцы спохватились и блокировали его на чердаке здания. Через двадцать минут боя он был уже дважды ранен, но продолжал упорно отстреливаться, стараясь экономить патроны и бить наверняка.
«Вот, значит, как я уйду, — думал Ник, облизывая пересохшие губы и глядя из чердачного окна на узкую главную улицу белорусской столицы. Там были вырыты окопы, суетились немцы. — Дважды раненым, далеко от Англии, не простившись с друзьями… Неприятно, конечно. Но ведь я сражаюсь с этим чертовым нацизмом, разве не так? И какая разница, где и как ты ляжешь в землю, если сделаешь это ради того, что действительно нужно?»
— Эй, идиот! — раздался крик из-за массивной двери, преграждавшей немцам вход на чердак. — Мы знаем, что ты ранен и долго не протянешь! Бросаешь оружие, кретин!
«Удивить их напоследок, что ли?» — криво усмехнулся Ник. Он поднялся во весь рост и хрипло ответил в ответ по-английски:
— Эй, нацистские ублюдки! Шпрехен зи энглиш?.. — И он громко запел с ланкаширским акцентом озорную «Мэгги Мэй», песню о ливерпульской портовой шлюхе, которую знает каждый англичанин с Севера…
Молчание за дверью было красноречивым. Судя по всему, удивить немцев Честеру удалось.
Еще больше они удивились, когда чердачная дверь распахнулась, и британский коммандос появился на пороге без оружия.
А потом грянул мощный взрыв. Ник помнил, как ушли из жизни партизаны, до последнего бившиеся с врагом, и последовал их примеру…
Несколько раз Владимир Соколов терял сознание от невыносимой боли. Но задание нужно было выполнить во что бы то ни стало. Он положил в карман мундира катушку с магнитофонной лентой, на которую Рихтер записал речь Латушки, забрал у убитого «немца» шелковый мандат Валентина, взвалил на плечи по-прежнему бывшего без сознания англичанина и, шатаясь, начал спускаться по лестнице вниз…
Улица встретила раскаленной жарой. На ней по-прежнему не было ни души. Только тела убитых парней из отряда Латушки да немцы, лежавшие рядом с броневиком.
«Взят Минск нашими или еще нет? Где они?..» Эти мысли не давали капитану покоя. Прислушавшись, он различил в восточном районе города отчетливо слышимую канонаду. Грохотали танковые орудия, били пулеметы и автоматы. Соколов устало улыбнулся. Значит, наши уже в черте города. Спасение было совсем рядом…
Над его головой, завывая моторами, прошло звено бомбардировщиков «Пе-2». Через полминуты далеко впереди, в районе вокзала, рванули взрывы. «Значит, наши ворвались в Минск только с одной стороны, — подумал капитан, — и бои могут затянуться до вечера, а то и до завтра…»
Но рассуждать было некогда. Задание выполнено, если не считать того, что Латушка скрылся в неизвестном направлении. Но перед группой Соколова и не стояла задача задержать его. Этим займутся уже совсем другие органы.
Шатаясь от усталости, боли и потери крови, Соколов сунул руку в лючок в дверце бронемашины, отомкнул изнутри замок. Вытолкнув из броневика труп немца, осторожно положил на сиденье Кэббота. Сам сел на место водителя и завел двигатель. БА-20 взревел и покатил вниз по улице. Через пару минут он пересек центральную площадь города и, минуя полуразрушенные кварталы, устремился под горку, к реке.
Но Владимир недооценил степень тяжести своего ранения. Буквально через минуту у него закружилась голова от невероятной духоты, царившей внутри бронемашины. Вслед за этим он почувствовал, что теряет сознание. «Надо остановить машину», — подумал капитан в самый последний миг и попытался нажать на тормоз, но вместо этого бессильно повалился головой на руль…
